Прямо как солнышко взошло…

Сегодня исполнилось 16 лет со дня кончины архиепископа Ярославского и Ростовского Михея (Хархарова), духовного отца митрополита Волгоградского и Камышинского Феодора (Казанова). Владыка Михей прослужил на ярославской земле более 30 лет. Ярославцы помнят его и простым священником, и настоятелем кафедрального собора, и архиереем. Он всегда был простым и доступным. Его жизнь – пример для всех нас, невзирая на то, где мы живем, в Ярославской или Волгоградской епархии.

Предлагаем вашему вниманию несколько глав о жизни Владыки Михея, подготовленных Эльвирой Меженной и опубликованных в журнале «Царицын Православный» №10 2020 г. 

Из монастыря – в глубинку

Изгнанного из Жировицкого монастыря в Белоруссии архимандрита Михея в 1969 году взял в Ярославскую епархию его друг митрополит Иоанн (Вендланд). Существуют разные версии, почему так произошло.  Говорят, что кто-то из ближнего окружения Патриарха Алексия (Симанскорго) посоветовал отцу Михею обратиться к ярославскому митрополиту, который умел договариваться с уполномоченными. А нам кажется, что и советовать тут особенно не надо было. Все годы, что владыка Иоанн служил за границей, он не терял связи с отцом Михеем. В письмах Патриаршего Экзарха своему духовному отцу митрополиту Гурию (Егорову), сестре монахине Евфросинии (Вендланд) постоянно мелькает имя отца Михея. Митрополиту Иоанну не надо было освежать в памяти былую дружбу. Она никогда не прерывалась. Более того, митрополит Иоанн записал в своем дневнике, что, когда в 1967 году он вернулся из США и поселился в Переславле-Залесском, первым гостем у них с сестрой был архимандрит Михей. Значит, приезжал батюшка к ним специально из Белоруссии.

Поперву митрополит Иоанн запрятал своего друга в самую глухомань, с глаз подальше от властей предержащих. Если честно, отец Михей очень переживал эту невольную ссылку. Все-таки последние годы перед приездом на ярославскую землю был он наместником большого монастыря, до этого был ключарем и казначеем огромных кафедральных соборов в Саратове, Днепропетровске, Минске.

Называлась глухомань Бабурино. До революции это было большое село, украшенное каменной церковью с длинным названием Усекновения главы честнаго славнаго Пророка Предтечи и Крестителя Господня Иоанна, с престолами во имя Казанской Божьей Матери и Святителя Николая Чудотворца, построенная тщанием прихожан в 1791 году. Церковь очень красивая с изящными куполами на фоне ярко-синего неба, издалека была видна белая колокольня.

На территории кладбища сохранился некрополь семьи Романовых, которые занимались строительством жилых домов в Санкт-Петербурге. В тех краях живет поговорка «Не боги горшки обжигают, а бабуринцы». Бабурино – крупнейший в XIX веке очаг народного гончарства на Ярославщине. Гончарство было здесь источником дохода. Развитию этого ремесла благоприятствовали хорошая глина и не слишком удаленные рынки сбыта. До революции гончарством занимались 74 двора. Посуду успешно сбывали в крупных торговых селах – Середе, Вятском, Давыдове, и на «ярманках» в Данилове, Любиме, Тутаеве, Костроме, Ярославле. Работали с осенней Казанской и до Петрова дня. Летом бывали в отхожих промыслах в Петербурге.

В современных путеводителях об истории Бабурина XX века, кроме Романовых и гончарного дела, упоминается и такой факт: в 1969 – 1971 годах здесь служил будущий архиепископ Ярославский и Ростовский
Михей (Хархаров).

Спустя много лет монахини Казанского монастыря в Ярославле попросили владыку рассказать, как он первый раз приехал в Бабурино. А точнее пришел пешком.

– Все мои пожитки были – это чемоданчик и клобук. Пришел. Подошел к храму, подергал дверь. Храм
был закрыт.

– Ну, а что дальше? – буквально по слову выуживали у него сестры.

– Потом открыли храм. Зашел в храм и начал служить. Сельцо небольшое. Люди начали приходить: поп приехал.

– Владыка, но вы же дорогу шли 18 километров. Вы же кушать захотели. И кто вас накормил? У вас же
ничего не было.

– Ну да, ничего не было.

– И вы пришли в храм. Вы хоть людей попросили бы.

– Ну, я сел возле колодца и воды попил. Стал служить. Люди пришли. Кто картошки, кто луку, кто свеклы, кто что принес. Это же село. Зарплаты не было, никто не платил.

– А как же вы жили, владыка?

– Кто что принесет, так я и жил. Потом у меня маленький огородик был.

– Владыка, у них же была скотинка. Хоть молочка бы попросили.

Он глазки опустил и тихо-тихо сказал:

– А я стеснялся.

– И что же вам никто никогда молока не принес?

– Нет.

Сестры побежали на кухню за молоком:

– Владыченька, пейте, это натуральное молочко.

Он посмотрел, улыбнулся и говорит:

– Я очень люблю такое молоко.

После этого в Казанском специально для владыки завели козочку. Да, чтобы попасть на приход нужно было, проехав на электричке от Ярославля до станции Путятино, 18 километров идти пешком.

Даже на машине доехать туда было нелегко. Владыка Иоанн записал в своем дневнике: «20 декабря я уехал в Бабурино к о. Михею. Путь был трудный, и мы застревали в снегу. К счастью, в деревне было много молодежи, готовящейся встретить Новый год. Парни охотно толкали машину и помогали нам выбраться из снеговой западни. Навестив о. Михея, мы с Сергеем Никифоровичем решили не ночевать у него: могло совсем завалить дорогу снегом! Мы вечером вернулись в Ярославль».

После Бабурино митрополиту Иоанну удалось перевести своего собрата поближе, в село Балобаново под Рыбинском. Место это и спустя полвека поражает своей тихой русской красотой. Старинный Успенский храм стоит на высоком берегу Рыбинского водохранилища, вокруг раскинулось сельское кладбище.

На второй этаж в летнюю церковь, как заведено в этих краях, ведет большая деревянная лестница, с крашеными яркой масляной краской ступенями. Здесь, в Балобаново, на протяжении многих лет существует и существовала при отце Михее традиция почитания Югской иконы Божией Матери, бывшей в дореволюционные годы главной святыней Рыбинского края. После закрытия Югской пустыни, а вернее ее затопления, чудотворный образ там хранимый, бесследно исчез, а в Успенской церкви села Балобанова
прихожане сохранили один из монастырских списков святыни.

Эта церковь никогда не закрывалась. В советское время двухэтажный храм облагался большим налогом на недвижимость. Деньги собирали с большим трудом. Люди отдавали последние копейки. И не было ни разу, чтоб не собрали и на дверь храма повесили замок.

Отец Михей поселился в домике у входа на кладбище. По существу, это была сторожка в четыре крохотных комнатки. Две занимали истопники, сторожа, короче, рабочий класс. А в других двух жил отец Михей. Соединял их маленький коридорчик. При отце Михее доступ из его жилища на рабочую половину был открыт. А вот уже спустя несколько лет, когда на его место приехал молодой священник отец Василий Денисов, по требованию местных властей дверь заколотили, чтоб он не мог вести религиозную пропаганду. А год был 1982-й. До тектонических сдвигов в истории страны, когда откроются шлюзы, сдерживающие жизнь церкви, осталось всего несколько лет.

У этого дома – он и сейчас жив и принадлежит церкви – есть одна особенность. Прямо строительная загадка какая-то! Печь в ней расположена таким образом, что не имеет ни одного угла, а в каждую комнату печь выходит одной из своих стен. Как говорят строители, сделано заподлицо.

Когда мы с отцом Василием вошли в сторожку, там шла трапеза. Услышав, что мы говорим о владыке
Михее все сразу радостно заулыбались. Прямо как солнышко взошло.

– Отец Михей был особый подвижник Божий, – неторопливо рассуждал отец Василий. – Когда я в 1982 году пришел в этот храм, после него здесь уже успел послужить протоирей Косьма. Лет семь служил. Но если я спрашивал о традициях, обычаях храма, бабушки всегда говорили: «При отце Михее было так! Кадил он вот так! Кадило поднимал так! Водосвятный молебен служил здесь». И мне в начале моей службы все традиции через бабушек подсказывал отец Михей, сам того не подозревая. Они его очень любили, и мне от прихожан передалась любовь и к нему, и к храму. Служение его было неторопливое, размеренное.

Прихожане вспоминают, что отцу Михею очень помогала семья Нориных. С Мологи, затопленного Рыбинским водохранилищем города, они были. Отец семейства Иоанн Норин, Царство ему Небесное,
пономарил. Был он из репрессированных за веру. И была у него дочь Антонина. Она тоже уже умерла.
Она любила печь пироги. Они жили в деревне и опекали отца Михея. А он к ним ходил в гости.

Став архиереем, владыка Михей частенько служил в Успенской церкви. Приезжал он на службу заранее.

– Как-то смотрю, еще восьми нет, служба в девять, а владыка уже тут. «Владыка, я еще не подготовился», –
это отец Василий рассказывает.

Он: «Ты иди, иди, готовься. А я пойду к бабушкам в сторожку. Ты, когда будешь готов, придешь ко мне. Мы и пойдем служить. Пока я поговорю с ними».

Они окружат владыку:

– Отец Михей, отец Михей!

Когда он служил в Балобаново, навещать его приезжали владыка Иоанн (Вендланд) и отец Игорь Мальцев.

– Отец Игорь и отец Михей были очень похожи. Я робел перед ними, – вспоминает отец Василий. – Батюшки они маститые, с двумя крестами. Митрополит с тремя крестами. Я не знал, в какой угол забиться.

Телищево

В 1989 году правящий архиерей снял архимандрита Михея с должности настоятеля Феодоровского кафедрального собора и перевел его в сельскую церковь Петра и Павла под Ярославлем, расположенную рядом с железнодорожной станцией Телищево. Это решение вызвало непонимание у мирян. В то время архимандритов в епархии по пальцам можно было пересчитать. Очень многие окормлялись у отца Михея. И вдруг его отправляют на выселки. А вот сам отец Михей принял все как Божественную волю со смирением, без осуждения, потому что Господь подает благодать смиренным, а гордым противится.

Добраться в церковь можно было только электричкой. Летом был еще вариант несколько километров пройти пешком, свернув с автомобильной трассы «Ярославль – Кострома» в поле. Но зимой – а зимы в те времена были очень морозные – или дождливой осенью по полю пройти было никак.

Электричка уходила из Ярославля в семь утра. Все, кто ехал к батюшке, встречались у первого вагона. В основном это были женщины, духовные чада отца Михея, кто у него окормлялся, пользовался духовными советами. На станции Телищево поезд останавливался. Если это была зима, то шли друг за другом гуськом по шпалам, ступая след в след. Ни вправо, ни влево отойти было нельзя – сразу проваливался в снег. Начинали звонить колокола, и в небольшую церковь все входили под колокольный звон. Жилых домов вокруг было мало, в основном дачные сотки с летними строеньицами. Церковь была окружена большим кладбищем, где хоронили ярославцев из прилегающего района. Хоть и недалеко от города, а место глуховатое. Церковь частенько обворовывали, с чем потом столкнулся новый настоятель.

С вечера храм хорошо протапливали, и зимой на литургии было очень жарко. А выйдешь наружу – красиво, мирно и покойно. Искрился снег, лапы елей склонялись под его тяжестью.

Летом тоже было замечательно. Все вокруг цвело и благоухало! Люди ставили свечи, многие шли на могилки близких. На стенах в храмевисели старинные иконы в тяжелых серебряных окладах. Наиболее чтимые из них были – Грузинская икона Божией Матери, Целителя Пантелеимона, Сергия Радонежского и, конечно, Святителя Николая. Начиналась литургия. Служба была рассчитана строго по минутам, чтоб после Причастия прихожане успевали на электричку.

На службу отец Михей ездил со своей верной помощницей – монахиней Февронией. Маленькие, с тяжелыми рюкзачками за спиной. Жители поповской слободы часто видели, как они спешили на электричку. Платформа была высокая, и взобраться в вагон было не так уж легко. Во время одного такого подъема батюшка сорвался, повредил колено и страдал от сильных болей всю оставшуюся жизнь.

Служили они по воскресным дням, по двунадесятым праздникам, приезжая накануне с ночевкой. Большие торжества, насколько это было возможно в маленькой сельской церкви, проходились на престольный Петра и Павла 12 июля и на день Ангела отца Михей – 19 мая. Тогда к нему приезжали гости из самых разных мест. Отец Глеб Каледа из Москвы, профессор математики Сергей Андреевич Зегжда из Петербурга. Приезжал иеромонах Савва из глухих ярославских лесов, московские батюшки с детьми. Как всегда, большую часть молящихся составляли женщины с Липовой Горы, расположенной в городской черте неподалеку от Телищева. В этот день никто на электричку не торопился, и после литургии отец Михей приглашал всех на чашку чая. Известно, какая у православных эта чашка. Сидели подолгу, с беседами. Вторая половина мая в этих краях – самая красивая! Солнце, молодая зелень, цветущие деревья!

Начался новый этап жизни архимандрита Михея. В это время, 25 марта 1989 года, предстал пред Господом его духовный друг и брат – митрополит Иоанн (Вендланд). Похоронили владыку Иоанна при владыке Платоне (Удовенко), а вот ограду ставили уже при новом правящем владыке Михее, спустя несколько лет. Установка ограды растянулась надолго. А до этого могилу его Высокопреосвященства митрополита Иоанна ограждал штакетник, который Елизавета Александровна Александрина, монахиня Елизавета, каждую весну красила в зеленый цвет. Даже Святейший Патриарх Алексий II, когда приезжал в Ярославль, возле этого «забора» служил панихиду и пел митрополиту Иоанну «Вечную память». Фотографии Святейшего Патриарха у могилки Владыки Иоанна сохранились и много радости приносят тем, кто их сегодня смотрит. Какая же простая и святая жизнь была в церкви в «лихие девяностые». И сколько радости и благодати она дарила.

Объективно время было тяжелое: ни денег, ни продуктов. Расплачивались «жидкой валютой». И когда до ограды в стиле решетки Летнего сада (так ее трактовала Елизавета Александровна) дело дошло, ее проект должен был утвердить правящий архиерей владыка Михей.

И заметило малое стадо, кто занимался устройством этой оградки, что сердится Владыка Михей. И то ему не так, и это не эдак. Пока не догадались, что маленькую оградку они предлагают. Надо не на одну могилку рассчитывать ограждение, а на две. И как только поняли и переделали проект, владыка Михей сразу повеселел. И благословил. Надо ли объяснять, что произошло потом? Рядом с могилой митрополита Иоанна в 2005 году появилась еще одна могила – архиепископа Михея. И теперь два друга лежат в одной ограде, рядом с Феодоровским собором в Ярославле.

Приход

«Своим скромным приходом я очень доволен. Доволен, что пока никуда не трогают. Дал бы Бог, и до смерти служить в нем», – писал отец Михей в письме своей духовной дочери игумении Гаврииле (Глуховой),  настоятельнице  Богородице-Рождественского  женского  монастыря города Гродно.

Хоть как таковой приходской жизни в Телищеве не было. Паства приезжала сюда помолиться, и после службы все уезжали в Ярославль. Но зато было много треб.

 «Я один на приходе, и у меня, если не каждый день, то через день или два в храме бывают требы. Службы тоже нельзя пропускать, да и старческие немощи посещают».

Как такового прихода в церкви Петра и Павла не было. И приходской жизни не было тоже. Приходы, где верующих объединяет не только служба по воскресным дням, но и общие дела под руководством настоятеля, стали появляться в Ярославле в начале 90-х, когда пришла новая эпоха, и в храмы пошли семьи с детьми. Молодые, полные сил мужчины и женщины со всей своей энергией взялись за церковное строительство. Мотив у многих был – собственные дети.

А в 80-е Русская Православная Церковь еще жила по советским законам. Церквей на весь Ярославль было несколько, и все друг друга знали. Батюшки ходили по домам, исполняли требы. В основном причащали немощных, кто уже не мог дойти до церкви.

Как-то отца Михея позвали на Липовую Гору (современный микрорайон Ярославля, расположенный неподалеку от Телищева) причастить старушку. В это время в Ярославле проходила кампания по установке в квартирах железных дверей. Массово меняли двери советского стандарта из прессованного картона, которые можно было выбить одним ударом ноги.

Бедная старушка никак не могла справиться с новым незнакомым замком. Она пыталась повернуть ключ, жалобно прося из-за закрытой двери отца Михея не уходить, еще немного подождать. И он терпеливо ждал на лестничной площадке. Наконец, спустя два часа дверь была открыта.

К ней батюшка приехал на электричке, а вот назад пришлось идти пешком по шпалам. Бедная мать Февронья, его помощница, была страшно взволнована. И когда уже затемно отец Михей добрался до Телищева, Феврония брела ему навстречу заявлять в милицию.

О смирении и терпении отца Михея сохранилось немало воспоминаний. Уже епископом приехал он на литургию в Сретенскую церковь в центре Ярославля, окруженную со всех сторон магазинами и магазинчиками. Машина подъехала с той стороны, откуда не ждали. И правящий архиерей одной из древнейших русских епархий смиренно ждал возле какой-то будки с шаурмой, пока иподьякон сбегает и скажет, чтоб уже начинали звонить.

В Ярославле отец Михей жил неподалеку от корпусов. Так в городе называли кирпичные здания бывшей Ярославской Большой мануфактуры купцов Карзинкиных, к 80-м годам место довольно страшное, которое даже коммуналкой назвать можно было с большой натяжкой. На длинный коридор с десятками комнат-коморок по обе стороны была одна кухня, один туалет. В корпуса батюшку приглашали на требы. По русской и православной традиции визит заканчивался чаепитием со скромным угощением. Но получалось так далеко не всегда. Местная владычица морская не пустила старушку на общую кухню вскипятить чайник, и отец Михей ушел голодный.

Вот такими они были, наши прекрасные пастыри. Да, ушло то время и те люди. Но мы благодарим Господа, что смогли хотя бы прикоснуться к их жизни и навсегда сохранить в сердце ту любовь, которую они излучали.

Эльвира Меженная

Прогулка по Переславлю-Залесскому. Отец Михей в гостях у своего друга митрополита Иоанна (Вендланда).

Архимандрит Михей в сельском храме. До епископства осталось несколько лет

«Своим скромным приходом я очень доволен». Отец Михей с прихожанами храма Петра и Павла деревни Петрово (станция Телищево) под Ярославлем

Протоиерей Василий Денисов показывает келью, где жил отец Михей. Балобаново. Успенская церковь

Успенский собор в Балобаново. Фото из свободных источников

(408)