Золотая лестница Фивии Перпетуи

Оригинал: «Православие и Современность«

Есть рукописи уникальные, каким-то чудом сохранившиеся до наших дней через много веков. Таким бесценным сокровищем для христиан является древний документ «Страдания святых мучеников Перпетуи, Фелицитаты, Сатура, Сатурнина, Секунда и Ревоката», датируемый началом III века.

Первая его часть представляет собой дневник, или тюремные записи, христианки Фивии Перпетуи. Сидя в темнице в ожидании суда, а затем и казни, молодая женщина делала записи «собственной рукой по ее собственным мыслям». Благодаря им мы можем услышать голос самой святой Перпетуи…

Фивия Перпетуя родилась в конце II века в Карфагене — столице крупнейшей римской провинции Африка. Ее отец, судя по сохранившимся сведениям, был декурионом — действующим или бывшим членом городского совета в Карфагене. Судя по всему, будучи римлянкой благородного происхождения («благородно рожденная, изысканно воспитанная») Фивия получила хорошее образование, затем вышла замуж и родила сына. О ее муже ничего не известно — возможно, он погиб на войне или оставил жену, обратившуюся в христианство.

Как запишет Фивия Перпетуя в своем дневнике, отец из любви к ней всячески старался отвратить ее от веры, и приводит такой диалог.

«— Отец,— сказала я ему,— видишь ли, скажем, этот сосуд — кувшин, лежащий здесь?

— Вижу,— отвечал отец.

— Можешь ли ты назвать этот кувшин каким-нибудь иным наименованием, чем то, что он есть?

—Нет, — сказал он.

— И я не могу назвать себя ничем, кроме того, что я есть, — христианка.

Тогда отец мой, разгневанный моими словами, бросился на меня, как будто хотел вырвать глаза мои. Но он только пригрозил мне и ушел прочь…»

Фивии Перпетуе было 22 года, когда она, ее раб Ревокат и его жена, рабыня Фелицитата, а также еще двое юношей благородного происхождения — Сатурнин и Секунд — готовились принять Крещение. В христианской общине Карфагена они были в числе оглашенных.

«Преступную» группу карфагенских оглашенных схватили и привели на допрос к судье Иларию. По указу римского императора Септимия Севера подданным империи запрещалось принимать христианство. Все арестованные — и знатного происхождения, и рабы — с твердостью исповедовали перед судьей Христову веру.

Сначала заключенных держали в заточении в частном доме, и там все они приняли Крещение, тем самым выразив свое неповиновение эдикту императора. Карфагенских христиан бросили в темницу, где они должны были дожидаться суда. В подвальном помещении тюрьмы было тесно и очень темно.

«О, ужасный день! Страшная жара, удары воинов, непролазная толпа…» — запишет Фивия Перпетуя в своем дневнике. И упомянет, что была «очень испугана, потому что никогда ранее не испытывала такой темноты».

Судя по всему, мужчин в темнице избивали. Один из арестованных — Секунд — умер в заключении, и, как напишет Перпетуя, «тело его уже испытало борьбу».

Сама Фивия Перпетуя больше всего тревожилась об оставленном дома грудном ребенке. Вскоре карфагенским христианам удалось подкупить стражников, и ей стали приносить сына в тюрьму на кормление. После этого «темница показалась мне дворцом, и я предпочитала быть в ней скорее, чем где бы то ни было в другом месте».

На заседание суда пришел отец Перпетуи, и это стало для нее еще одним тяжелым испытанием.

«Он пришел ко мне и бросился передо мной.

— Сжалься, дочь моя, над моими сединами. Сжалься над твоим отцом, если я могу еще называться твоим отцом. Этими самыми руками я воспитал тебя до нынешнего твоего цветущего возраста, я всегда предпочитал тебя твоим братьям, не предавай же меня. Подумай о своих братьях, подумай о твоей матери, о твоей тетке, подумай о твоем сыне, который не сможет жить без тебя. Отложи свою храбрость и не доведи нас всех до погибели, потому что никто из нас не сможет жить со свободным сердцем, если ты пострадаешь.

Это и подобное говорил мой отец, в своей любви ко мне целуя мои руки, бросаясь к ногам моим и со слезами называя меня не дочерью, но госпожой.

И я скорбела о седых волосах моего отца и о том, что он — единственный из всей нашей семьи — не радовался моему мученичеству. И я старалась утешить его, говоря:

— На лобном месте (то есть на помосте, на котором совершались допрос и пытки.— Ред.) будет то, что Богу угодно, ибо знай, что мы находимся не в собственных наших руках, но в руках Божиих. И он ушел от меня в огорчении».

На следующий день арестованных снова повели для слушания дела в городское управление. Слух об этом быстро распространился по всему Карфагену, и в зале суда собралось много народа. Карфагеняне знали Фивию Перпетую и других арестованных с детских лет, и уж конечно, не как преступников…

Подсудимые взошли на возвышение. Их по очереди допрашивали, и каждый «исповедал свою вину», то есть вслух говорил, что он — христианин. Когда очередь дошла до Перпетуи, в зале вдруг появился ее отец с младенцем на руках.

«Мой отец с моим мальчиком протиснулся ко мне и тихим голосом сказал мне:

— Пожалей твое дитя.

Илариан-прокуратор, который только что принял власть вместо проконсула Минуция Тимиана, недавно умершего, сказал:

— Пощади седины отца твоего, пощади младенчество твоего сына, принеси жертву о благополучии императоров.

Я ответила:

— Я не сделаю этого.

Илариан спросил:

— Христианка ли ты?

Я ответила:

— Да, я — христианка».

После полученных показаний карфагенских христиан снова отправили в темницу дожидаться решения суда. Впрочем, Фивия Перпетуя и до вынесения вердикта знала, что всех их ожидает мученичество за Христа и даже то, что их наставник по имени Сатур первым уйдет в вечность.

Она записывает в дневнике, что увидела во сне «золотую лестницу изумительной высоты, чрезвычайно высокую, которая доходила от земли до неба».

Эта лестница была такой узкой, что взбираться по ней можно было только поодиночке, к тому же бока этой лестницы были увешаны и утыканы острыми мечами, ножами, копьями, кинжалами, гвоздями, крючьями и тому подобными острыми предметами.

У подножия лестницы сидел страшный змий, готовый броситься на всех, кто хотел по ней подняться. Не обращая на него внимания, Сатур первым взошел на лестницу и благополучно взобрался наверх, подбадривая Перпетую.

Когда она тоже поднялась на верхнюю ступеньку, то увидела райские обители, прекрасные селения и благообразного пастуха, который предложил ей испить молока…

Проснувшись, Перпетуя почувствовала во рту «сладость, которую не в силах описать», и с этого момента «перестала иметь какую-нибудь надежду на этот мир». Но все же приговор, который вынес карфагенским христианам суд, многих заставил содрогнуться.

7 марта 203 года, в день рождения Геты — сына императора Септимия Севера, во время праздничных игр арестованные должны быть отданы на растерзание зверям на арене цирка. Даже по тем временам это был очень жестокий приговор: как правило, осужденных на смерть приговаривали к «усечению мечом». Есть версия, что прибывший тогда из Испании новый губернатор Карфагена Публий Илариан таким образом захотел отличиться, устроив в честь сына цезаря человеческие жертвоприношения.

…До казни оставалось еще несколько дней. Главной заботой Фивии Перпетуи был маленький сын, но даже это вскоре перестало ее мучить: «Так как мой ребенок должен был питаться моей грудью и для того находиться при мне в темнице, то я просила диакона Помпония пойти к моему отцу и просить его дать мне моего младенца, но отец мой не дал его. И, видимо, была на это воля Божия, потому что дитя перестало просить о груди, а мои груди не причинили мне никакой тяготы, и я перестала терзаться заботой о моем ребенке и болью в грудях».

Один из тюремщиков сделал для осужденных много доброго: «Пуденс-воин, помощник надзирателя тюрьмы, который начал относиться к нам с большим почтением, убеждаясь, что великая сила Божия была с нами, допустил много братий видеть нас, чтобы и мы и они могли бы взаимно ободрить друг друга».

Накануне казни карфагенские христиане совершили в темнице агапу — общую трапезу, соединенную с богослужением: общей молитвой, пением псалмов, гимнов. В тюремное помещение набились любопытные стражники, которые прежде ничего подобного не видели.

— Сегодня вы, видимо, тронуты нашей судьбою,— сказал им Сатур,— а завтра будете рукоплескать нашим убийцам. Всмотритесь в нас, чтобы вы могли узнать нас, когда все мы предстанем пред грозным Судиею живых и мертвых.

Тюремщики испугались этих слов и разошлись, но один из них остался. Это был уверовавший во Христа Пуденс, который принял решение вместе с осужденными принять смерть на арене.

Дневниковые записи Фивии Перпетуи завершаются словами: «Итак, я заканчиваю это описание нескольких дней перед представлением. А то, что совершится на представлении, пусть запишет кто-нибудь другой».

Вторая часть «Страданий святых мучеников Перпетуи, Фелицитаты, Сатура, Сатурнина, Секунда и Ревоката» представляет собой текст, записанный со слов очевидцев дальнейших событий.

В амфитеатре, среди жадных до зрелищ зрителей, были и карфагенские христиане — они пришли для того, чтобы услышать и запомнить каждое слово мучеников и после казни забрать их святые останки для достойного захоронения.

«Перпетуя шла с кротким видом, с величием невесты Хрис­товой, избранницы Божией, пряча сияние своих глаз от рассматривания толпы»,— с репортажной точностью описано в древнем документе величайшее мужество, с которым карфагенские мученики приняли смерть.

Их тела были погребены в Карфагене, позднее над их могилами возвели величественную базилику. В наше время на месте захоронения археологи обнаружили плиту с высеченными на ней именами Фивии Перпетуи и ее подруги Фелицитаты. Но главным памятником Фивии Перпетуи стал ее дневник, помогающий нам понять мысли и чувства христиан первых веков.

«После того прокуратор произнес приговор обо всех нас, осудив нас на съедение диким зверям, и мы сошли с помоста вниз и, радостные, вернулись в темницу»,— записала Перпетуя в день вынесения приговора.

Радость. Возможность принять страдание за Христа — награда. Осознание этого помогает христианам последующих веков двигаться вверх по золотой лестнице веры…

(65)