Сергий Радонежский в моей жизни: непридуманая история

Оригинал: pravoslavie.ru

В преддверии празднования юбилея преподобного Сергия Радонежского мы попросили отца Сергия Якушкина, клирика храма в честь Рождества Пресвятой Богородицы в Новосибирске, рассказать о своих личных отношениях и опыте общения со своим небесным покровителем. Вот какая история ему вспомнилась.Мне довелось учиться на заочном отделении Московской духовной семинарии. Четыре года я приезжал на сессии в Троице-Сергиеву Лавру, ходил на службы, готовился к экзаменам, сдавал их – всё это было часто так сжато во времени, что я, пожалуй, не понимал всю ценность этих дней. Но по прошествии лет начинаешь по-другому относиться ко многим событиям своей жизни, и теперь тот свой «семинарский» период жизни я вспоминаю с большой благодарностью, считая его особенным, и то, что он был мне подарен, – это само по себе большое чудо. Но об одном своем посещении Троице-Сергиевой Лавры хотелось бы рассказать подробнее.В семинарию я был зачислен в 1996 году, вскоре после иерейской хиротонии. Точнее, документы на поступление были отправлены, когда я был еще диаконом, а сообщение о том, что я принят, и вызов на сессию получил, когда уже был священником. Учиться на заочном отделении всегда непросто, но в случае заочной семинарии всё осложнялось еще и тем, что в то время православная литература только начинала издаваться, к тому же не то что интернета, а зачастую и просто компьютера не было. Кроме того, абсолютно не было свободного времени. Помню, сначала звонишь секретарю заочного сектора семинарии, узнаешь расписание сессии и стараешься в поезде подготовиться хотя бы к первому экзамену.Вот так я и собрался на весеннюю сессию 1997 года. Первым экзаменом была литургика – на следующий день после приезда. У меня было с собой семинарское пособие, полученное в библиотеке на прошлой сессии. Это томик примерно в 100 страниц А4, напечатанных на пишущей машинке через три или четыре копирки (судя по качеству). Сейчас многие пособия уже изданы, но те фолианты в черном или коричневом бумвиниле заслуживают особой памяти. Конечно, я пытался готовиться. Нам часто повторяли: «Отцы, уж что-что, а литургику-то вы знать должны». Но времени было мало, и как это часто бывает, я решил, что перед экзаменом еще успею все пролистать, – а зря…

Москва меня встретила снегопадом и оттепелью – все дороги завалены мокрой снежной кашей. В Сергиев Посад я добрался к вечеру, с совершенно мокрыми ногами. В гостинице почувствовал, что заболеваю, а когда ночью начал бить озноб, да так, что ни о каком сне и думать не приходилось, то понял: точно заболел. Дождавшись утра, поплелся в аптеку и попросил чего-нибудь такого, чтобы встать на ноги: экзамен после обеда. В аптеке действительно дали хорошие таблетки. На ноги встал уже к обеду, температуры нет, но с головой – полное ощущение, что она набита ватой, но при этом внутри всё звенит, как в большой пустой комнате. Одно хорошо: не болит. А на экзамен надо идти – никуда не денешься. Сессия весенняя, и если не сдашь, будут трудности с переводом в следующий класс.

Приложился к раке, помолился – и на экзамен. В том состоянии, в котором я тогда находился, помочь мне могло только чудо.

У учащихся семинарии было такое негласное правило: перед экзаменом надо обязательно помолиться у раки преподобного Сергия. И когда в очередь к мощам выстраивалось большое число священников – значит, заочники пошли что-нибудь сдавать. Я тоже пошел к Преподобному. Приложился к раке, помолился – и на экзамен. В том состоянии, в котором я тогда находился, помочь мне могло только чудо.

Как начался экзамен – не помню. Помню, как взял билет и листочек для подготовки, сел на место и стал вчитываться в вопросы. Прошло уже много лет, но до сих пор помню, как, прочитав вопросы несколько раз, я вдруг понял, что всё знаю. Причем не просто могу выстроить последовательность службы, а знаю тексты всех основных песнопений – это было как-то совсем неожиданно, и я начал скорее записывать на лист всё, что крутилось в голове. Ощущение ясности не проходило и во время ответа. После вопросов билета мне задали еще два дополнительных – на них тоже ответил.

 

 

«Хорошо, – говорит экзаменатор, – а вот как насчет практики древней Церкви?» Этого в программе не было, и практику древней Церкви я совсем не знал. Хотел было уже признаться: мол, помилуйте, не знаю я этого. Но услышав, какой именно случай мне предлагают объяснить, вдруг понял: я это где-то читал. Пожалуй, это был единственный вопрос по древней Церкви, на который я мог бы ответить, – и ответил.

Экзаменатор был явно доволен. А уж как был доволен я… Но это еще не конец истории.

Несколько дней спустя мы сидели вечером в гостинице с батюшками, приехавшими, как и я, на сессию, пили чай и обсуждали, как кто служит. И вот во время этого разговора мне вдруг захотелось блеснуть своим знанием службы наизусть. Я уже было открыл рот, но, к счастью, вовремя закрыл: не было той ясности, которую я ощутил на экзамене, в голове ничего не пелось, не читалось. Словом, если бы мне тогда сказали, что весь тот экзамен мне просто приснился, я бы, пожалуй, согласился.