Глава миссионерского отдела РПЦ: беда беженцев — неопределенность

В преддверии форума «Россия и мир» о необходимости диалога, в том числе межрелигиозного, для установления мира, о нынешнем положении украинских беженцев и о современном развитии и перспективах миссионерской деятельности в России рассказал в интервью РИА Новости один из участников форума, председатель миссионерского отдела Московского патриархата митрополит Белгородский и Старооскольский Иоанн. Беседовала Мария Шустрова.

— Владыка, вы представляете на форуме епископат Русской православной церкви. В чем вы видите основные задачи этой встречи?

— Честно говоря, приглашение для меня было неожиданным, но я объясняю это тем, что Белгородская митрополия находится на границе с Украиной, где сейчас идет братоубийственный конфликт. Конечно, мы молимся о том, чтобы он как можно быстрее прекратился. А что касается наших ожиданий от конференции, то мне кажется, нужно утвердиться в главном: что установление мира для всех, вне зависимости от принадлежности к какой-либо религии, является сейчас самым важным. А потом уже можно будет разбираться, кто виноват в том или ином действии или конфликте.

Отыскание способов установления этого мира должно стать заботой каждой религии и каждого представителя религии. И чем реальнее будут эти способы, тем быстрее мы достигнем мира. Самое главное – это начать диалог, диалог жизни, потому что мы живем все рядышком, и нам всем необходимо, чтобы этот диалог состоялся. Ну а затем нам нужно будет примириться в памяти, то есть найти способ простить все то, что произошло, и жить дальше в мире.

— Сейчас по всей России активизируется миссионерская работа. Но население многих регионов традиционно причисляет себя к разным конфессиям и религиям. Как получается у православных миссионеров избегать конфликтов, например, с аналогичными мусульманскими миссиями или проповедниками других религий?

— Во-первых, нужно всегда отличать миссию от прозелитизма. Миссия – это благая весть, которая не ограничивает свободу человека, а прозелитизм – это насильственное обращение из одной религии в другую, используя при этом или трудное положение человека, или его не информированность.

Поэтому когда мы встречаемся с представителями других религий, мы договариваемся о том, чтобы избегать прозелитизма и, рассказывая о своей религии, проповедуя, стараемся никого не унижать и не действовать на сравнениях. Представители традиционных религий как раз и договариваются об этих правилах. А вот различные сектанты и деструктивные культы всячески пытаются построить свою проповедь на прозелитизме и на обличении традиционных религий.

— Сегодня в православных приходах к миссионерской деятельности привлекаются миряне, которые, зачастую, и сами пришли в церковь недавно. Не возникает ли проблем, когда проповедовать начинают люди, не имеющие ни опыта, ни пастырских навыков?

— Христос не боялся призывать к апостольству — то есть, к миссионерскому служению — простых рыбаков, которые были даже необразованными. Но они любили Христа и ближних, и эта любовь обеспечивала правильность передачи веры, которую они получили от Христа. Это — самое главное. Поэтому не надо бояться, что миряне будут простым языком рассказывать о своей вере. Главное, чтобы это было без фанатизма и искажений.

— В последнее время часто организуются миссионерские экспедиции на теплоходах и поездах в самые удаленные районы и населенные пункты. Людей крестят, рассказывают им о вере. Но что происходит дальше, когда миссионеры уезжают? Как людям воцерковляться, например, в тайге?

— У нас сейчас существуют около 30 миссионерских станов, куда мы каждые полгода посылаем новых священнослужителей — это такой вахтовый метод. Они как раз и заботятся о тех, кого крестили в этих миссионерских экспедициях.

19 октября я вместе с владыкой Якутским и Ленским Романом освящаю миссионерский стан в поселке Тикси Якутской епархии, он находится за Полярным кругом. Оттуда, из этого миссионерского стана священники едут в самые отдаленные поселки, на метеостанции, где по два-три человека живут, или вообще один. Миссионерские станы как раз и заботятся о воцерковлении людей и наставлении тех, кто крещен, с тем, чтобы христианский образ жизни был для них главным.

— В наше время большой популярностью пользуются молодежные флешмобы, акции в социальных сетях. Насколько допустимо использовать эти средства в миссионерской деятельности? Не девальвируют ли подобные акции само содержание миссии?

— Очень важно при совершении миссии погружаться в культуру, не разрушать ее, а бережно находить то, что может стать основанием для проповеди. Нахождение в культуре тех или иных народов или социальных групп, или вообще в современной культуре того, на что можно опереться для проповеди Христа, для того, чтобы создать мотивацию познания христианства – одна из задач миссионеров.

То, насколько удачно это сделано, зависит, прежде всего, от опыта того или иного миссионера. Если человек ставит целью, во что бы то ни стало обратить другого человека, это уже неправильно. Важно, чтобы человек никогда не подвергал другого насилию, не ограничивал его свободу. Все, что миссионер делает, нужно делать с любовью. А любовь не ищет своего, не завидует, не бесчинствует, как писал апостол Павел.

Я сейчас как раз нахожусь в Нижегородской митрополии на межрегиональной конференции, в которой участвуют 37 епархий, и один из вопросов, которые мы обсуждаем – вопрос присутствия церкви в социальных сетях. Мы говорим о правилах, с которыми нужно обязательно ознакомиться, прежде чем войти в эту культурную среду. Она достаточно специфична, и если не знать законов ее построения, можно только навредить.

Мы действуем по принципу: испытывать все, но удерживать доброе.

— Ваша митрополия одной из первых начала принимать вынужденных переселенцев с юго-востока Украины. А как сегодня обстоит ситуация с беженцами? С какими проблемами они сталкиваются сейчас?

— Я думаю, что основной вопрос для тех людей, которые стали жертвами этого конфликта и вынужденными переселенцами — где им дальше жить и как построить свою дальнейшую жизнь.

Многие из-за неопределенности боятся отдавать свои украинские паспорта и получать статус беженцев. Некоторые отказываются даже детей в школу отдавать — опять-таки, ожидая, чем все это закончится. Поэтому чем быстрее прекратится конфликт, тем быстрее множество людей просто вздохнут с облегчением и определятся со своей дальнейшей судьбой.

А сейчас ожидание вызывает у людей постоянную тревогу и нервозность, отсюда и определенные срывы. Со своей стороны мы делаем все для того, чтобы облегчить их пребывание в России, но, пока не решен самый главный вопрос — об установлении мира — эта неопределенность и нервозность будут мешать нормальной жизни многих людей.