Ксеньины кирпичики

Оригинал: http://www.eparhia-saratov.ru/Articles/kseniny-kirpichiki

Наталья Волкова

6 февраля Русская Православная Церковь вспоминает одну из самых любимых святых русского народа — блаженную Ксению Петербургскую

В городе Санкт-Петербурге много достопримечательностей. Он сам весь сплошная достопримечательность, в доказательство можно вспомнить хотя бы некоторые страницы его истории, включая блокаду во время Великой Отечественной. Северная столица, Петрова вотчина — как только не называли город над вольной Невой! У каждого человека, который хотя бы раз побывал тут, складываются свои отношения с Петербургом, у каждого найдутся слова для личных определений… Я знаю очень многих людей, для которых Питер среди прочего — родина одной святой женщины по имени Ксения.

Старинное Смоленское кладбище на Васильевском острове. Как сюда добраться хоть пешком, хоть на извозчике, то есть, тьфу, на маршрутке, подскажет любой житель Петербурга. А уж найти неприметную на первый взгляд часовню на погосте будет проще простого — достаточно последовать за людьми по утоптанной дорожке от ворот. Сюда со всех концов страны стекаются те, кто знает: святая блаженная Ксения Петербургская не оставляет в беде никого.

В часовне, стены которой выкрашены зеленым, всегда многолюдно. В теплое время и вокруг множество людей — кто-то задумчиво кормит голубей, кто-то просто сидит на лавочке, кто-то прикасается к той стене часовни, которая граничит с гробницей святой Ксении, и горячо шепчет что-то. Даже зимой сюда приносят записочки для «матушки» — эта старая традиция, ведь блаженная петербургская старица была прославлена в лике святых только в 1988 году.

Началось же все во времена императрицы Елизаветы Петровны, на будущей Лахтинской улице Васильевского острова. Жил там придворный певчий Андрей Федорович Петров со своей молодой женой Ксенией. И все у них было хорошо и славно, но умер супруг Петров в одночасье. Ксения Петрова стала вдовой в 26 лет.

Житейская мудрость подсказывает, что делать в таких печальных обстоятельствах: хоронить, поминать и — стараться перемочь страшную боль от расставания с любимым человеком. Ксения же раздает все имущество, оставшееся от Андрея Федоровича, надевает его придворный мундир — зеленый с красными обшлагами — и начинает жить странной жизнью юродивой нищенки. «Не иначе, с глузду Ксения-то Петрова от горя съехала!» — наверное, не раз и не два говорили так, глядя на удаляющийся мундир, сердобольные и непонимающие соседи.

Ксения стала откликаться только на имя покойного мужа: во время похорон она горевала от имени Андрея Федоровича: «Ох, померла моя Ксеньюшка!». Она словно взяла душу супруга себе, чтобы жить, каяться и молиться за него, отрекаясь от себя, от своей души. Когда мужнино одеяние протерлось до дыр, стала брать у добрых людей одежду именно зеленого и красного цветов, чтобы уж точно было, как у Андрея Петрова.

Поначалу Ксению гнали и смеялись над ней, отношение к юродивым в России никогда не было однозначным. Ей не разрешали даже на паперти стоять — действовал запрет Петра Первого, обоснованный тем, что нищие не вписываются в пейзаж прогрессивного Отечества… Но с течением времени, и довольно быстро, все изменилось.

Люди стали замечать, что «Андрей Федорович» не проста, ой как не проста! Если брала она у кого-то из торговцев бублик или калач, то нужно было готовиться к прибыли.

Если нянчила ребенка, он словно бы расцветал. Если здоровалась с человеком ласково и брала у него копеечку (только копеечку, потому что на ней был отчеканен Георгий, который змея победил — такой был основной и единственный довод Ксении), то это было словно Божиим благословением.

Крепко полюбили «Андрея Федоровича» в Петербурге, зауважали. Но кто-то и побаивался, потому что юродивая никогда не молчала, прозревая черные мысли в человеке.

Первое упоминание о петербургской блаженной появилось в сборнике «Физиология Петербурга» под редакцией Некрасова в очерке Евгения Гребенки «Петербургская сторона». Писатель воспроизвел устный рассказ о том, как вдова певчего стала юродивой. Вообще же всяких рассказов о Ксении ходило в северной столице огромное количество.

Однажды полиция зачем-то взялась следить за ней, никто не знал, где нищая живет, решили выяснить. Сыщики следовали за «Андреем Федоровичем» по пятам, пока не оказались в безлюдном чистом поле, здесь святая Ксения молилась до утра, ничем не угрожая безопасности спящего города.

Когда строили Троицкую церковь на Смоленском кладбище, рабочие стали замечать, что кто-то помогает им на верхотуру кирпичи носить — за ночь взбирается по крутым лесам и оставляет аккуратные стопки. Тоже решили узнать, кто этот незримый помощник и увидели Ксению с заплечными носилками, которая до рассвета таскала тяжелые кирпичики.

Когда блаженная преставилась, в последний путь ее провожала вся Петербургская сторона. Благодетельница Ксения уходила к Богу. Но тут же началось ее посмертное почитание, потому что она откликалась на любую просьбу о помощи. И даже в советское время народ не забывал о своей заступнице. Сохранилось свидетельство очевидца: «В блокадную зиму 1941 года мне пришлось быть на Смоленском кладбище. Много печального и много скорбей можно было видеть там. Проходя мимо часовни Ксении Блаженной, я обратил внимание, как время от времени к ней подходят закутанные до глаз люди. Стоят, молятся, целуют стены и засовывают в щели записочки. Вьюжным ветром записочки выдувало из щелей, и они катились по снегу. Я подобрал три из них. На одной было написано: «Милая Ксеня, устрой так, чтобы я получила рабочую хлебную карточку на 250 граммов. Маня». На второй записке: «Дорогая Святая Ксенюшка, моли Бога, чтобы немец не разбомбил наш дом на Малой Посадской, 4. И чтобы мы не умерли голодной смертью. Таня, Вадик и бабушка». На третьей: «Дорогая Ксения, проси Бога, чтобы он сохранил моего жениха, шелапутного матроса Аркашку, чтобы он не подорвался на своем тральщике на мине в Финском заливе. Желаю тебе счастья в раю. Крепко целую тебя, Ксенюшка. Валентина. 27 октября 1941 года»».

Многие люди, приезжая в Санкт-Петербург, приходят к часовне блаженной Ксении на Смоленском кладбище, просят ее о помощи, благодарят. Но и сам огромный каменный город словно находится под ее незримым покровительством. Нет-нет, да и мелькнет в толпе зеленое с красным. И тепло становится на сердце.