Подняться до уровня Церкви

Оригинал: Православие с современность 

Русский человек чувствует «к славенскому языку некое особливое почитание» — так говорит в своем труде о пользе церковных книг М. В. Ломоносов. Ученый призывает русского человека беречь свой язык: «уметь разбирать высокие слова от подлых», избегать диких, странных, нелепых слов, входящих к нам из чужих языков, которые «искажают собственную красоту нашего языка, подвергают его всегдашней перемене и к упадку преклоняют». «Сие все показанным способом пресечется; и российский язык в полной силе, красоте и богатстве переменам и упадку не подвержен утвердится, коль долго церьковь российская славословием Божиим на славенском языке украшаться будет», — утверждает великий ученый.

Не напрасно переживал Ломоносов за чистоту, красоту и высоту русского языка: он верно предугадывал опасность, исходящую от активного заимствования иностранных слов. Разговорный язык многих наших сограждан представляет собой сейчас смесь жаргонизмов, нецензурной лексики и иноязычных выражений. Литературный язык почти приравнен к бытовому, и телеведущие порой вещают с экранов в одном ключе с дворовыми сорванцами. А некоторые идеологи считают, что нет ничего страшного в таком видоизменении нашей речи — просто «язык живет», и все окей!

Однако на самом деле отсутствие стремления сохранить чистоту своего языка уничтожает нашу духовность, культуру и самобытность. И все это в совокупности уничтожает нас как нацию!

Ломоносов подсказывает, как сберечь наш великий и могучий русский язык от упадка: он направляет нас к истокам — церковнославянскому языку. Это — эталон, который был создан для славян святыми равноапостольными Кириллом и Мефодием в качестве богослужебного. Именно этот язык и сформировал во многом нашу языковую культуру и менталитет.

«В начале было Слово…» — так называется конкурс чтецов на церковнославянском языке, который ежегодно проводится в Саратовской митрополии. В минувшие выходные в Свято-Покровской православной гимназии города Саратова прошел его межъепархиальный этап. В этот день было не так многолюдно, как обычно бывает на епархиальном этапе состязаний. Между собой соревнуются тридцать четыре человека — это лучшие чтецы от Саратовской, Покровской и Балашовской епархий. И они действительно великолепно читают: внятно, с правильным ударением, нужным темпом, интонацией. Отвечают на дополнительные вопросы о смысле тех или иных слов, фраз, легко ориентируются в богослужебных книгах… Особенно удивляют дети из младшей группы — откуда такой интерес к языку, которому нет применения в быту, в обычной детской жизни? Как и когда успели эти ребята вместить в свои головы и сердца этот объем информации, эту глубину сакрального языка, непостижимую для многих взрослых людей! Юные чтецы, не сговариваясь, отзываются о церковнославянском языке примерно одинаково: читать обучились быстро; язык родной; интересно угадывать слова под титлами — похоже на ребусы; язык загадочный и интересный, передает более глубокий смысл; когда научишься читать молитвы, напечатанные церковнославянским шрифтом, то «на русском» их читать уже не хочется; святой язык — на нем плохого не скажешь…

Рассказать подробнее об этом необыкновенном языке мы попросили преподавателя церковнославянского языка Саратовской духовной семинарии иеромонаха Серафима (Баранова).

— Отец Серафим, часто можно услышать мнение о некой загадочности, таинственности церковнославянского языка. Почему люди так его ощущают?

— Церковнославянский — это богослужебный язык. Он охватывает духовную сферу бытия — ту область, которая для каждого человека может быть открыта ровно настолько, насколько тот может в себя, в свое сознание вместить. В Церкви существуют таинства. Почему они так названы? Потому что какие-то вещи человеку понять невозможно — например, каким образом вино и хлеб претворяются невидимым образом в Тело и Кровь Христовы или как происходит очищение души от грехов в таинстве Покаяния. И многое другое невозможно вместить разуму человеческому, это остается тайной, и поэтому язык, говорящий о таких вещах, всегда будет таинственным и немного загадочным.

— Могут ли понимание церковнославянского языка, способность чтения на этом языке зависеть от степени духовного развития человека, от его нравственного состояния? Почему одни люди переступают порог храма и вскоре начинают читать по-церковнославянски так, будто всегда знали этот язык, а другие и спустя много лет читают запинаясь, с ошибками?

— Зависимость между познанием церковнославянского языка и духовным развитием, нравственным состоянием, степенью восприятия и осознания того, что человек читает либо слышит, действительно существует. Мне сразу вспоминается опыт чтения Евангелия на церковно­славянском языке: когда человек читает первый раз, ему мало что понятно, а при последующем прочтении каждый раз открываются новые истины и глубины. Чем ближе человек приближается в своем познании к Богу, тем больше Господь ему открывает и дает узнать. Тот человек, который взял Евангелие в русском переводе, в таком виде его читает и этим удовлетворяется, будет узнавать меньше, чем тот, кто, даже поначалу испытывая сложности и чего-то не понимая, читает Евангелие на церковнославянском языке.

— А почему детям этот язык так нравится?

— Тут нужно просто учитывать особенности детского восприятия. В этом возрасте любознательность зашкаливает, и многие маленькие почемучки впитывают в себя информацию как губки. А еще у детей сердце чистое, не затянуто пока страстями и пороками, поэтому оно больше чувствует благодать Божию и тянется к ней. Хотя есть и дети, интересы которых дальше компьютерных игр не простираются. Это уже как родители воспитывают…

— Нужно ли изучать этот язык целенаправленно, с учебными пособиями? Ведь он у нас в крови, мы его знаем на интуитивном уровне, и в основном все обучаются примерно так: сначала читаются утренние и вечерние молитвы, напечатанные гражданским шрифтом, когда человек к ним привыкает, он постепенно переходит к церковнославянскому молитвослову. Таким образом, человек практически, угадывая знакомые слова, узнает, как произносятся буквы, которые отсутствуют в русском языке. Да и смысл многих слов очевиден и понятен, а во многих моментах можно догадаться, о чем идет речь…

— Это можно детей так обучать, им пока достаточно будет. В церковнославянском семь падежей, а еще в каждом склонении по три типа, также есть исключения из правил, плюс еще на каждую форму падежности есть своя форма окончания в зависимости от древности ее распространения. Такую грамматику ребенку тяжело будет освоить, тем более что он еще грамматику русского языка не знает. Но взрослый обязан идти дальше, и без учебных пособий человеку не обойтись. Тем более в наше время вся эта информация доступна. Но в основном люди думают: я вот кое-что понимаю — и ладно, сойдет.

На самом деле это кое-что — капля в море! Я могу сказать, что даже люди, которые всерьез интересуются церковно­славянским языком, полностью, до конца каких-то вещей не знают. И, конечно же, нельзя терять интерес к дальнейшему обучению, костенеть на этом этапе развития. Нужно постоянно, в течение всей жизни постигать значения слов, фраз. Тем более что это очень интересно, и узнавание чего-то нового из церковнославянского обязательно повлияет на ваш разговорный русский! Например, современный человек выражает восхищение чем-то: «Какая прелесть!». На самом деле в первоисточнике это слово имеет отрицательное значение: прельститься — значит попасть под влияние лести, неправды. Или мама радуется, когда про ее ребенка говорят «очаровательный», а это означает «пребывающий под чарами». Таких примеров множество.

— Часто свое нежелание ходить в церковь люди объясняют тем, что служба там ведется на непонятном для них языке. Не грозит ли церковнославянскому языку упразднение в богослужебных рамках?

— В этом случае речь идет действительно о нежелании. Человек в своем развитии должен подняться до уровня Церкви, а не Церковь должна опуститься до уровня человека. Перевод такому человеку решительно ничего не даст, все равно нужно изучать Ветхий и Новый Завет, чтобы что-то понимать. Давайте на самом простом примере посмотрим: возьмем и переведем «Господи, помилуй». В переводе это будет «Господин, прости». Какая разница между «прости» и «помилуй»? Простить-то можно, да милости больше не оказывать человеку, а «помиловать» включает в себя и прощение, и оказание милости. И так можно о любом слове церковнославянского языка говорить, это очень богатый язык, и бОльшая часть смысла, вкладываемого в слова, при переводе будет утеряна. Сейчас на Украине взялись за переводы, это давно там зрело. Например, не нравится им слово «аминь». На замену предлагают такой перевод: «Нехай буде!» или «Так точно!», а кто-то из молодежи предложил «окей». А почему Церковь сохранила это слово без перевода? Потому что одним словом не заменишь, не передашь суть, оттенок. «Аминь» в переводе — «да, истинно так».

— Как Вы считаете, можно ли говорить сейчас о том, что церковнославянский язык возрождается и в будущем храмы наполнятся молодыми людьми, понимающими язык богослужения, суть службы?

— Сложно сказать определенно. Если сравнивать с советской эпохой, то можно сказать, что да, это возрождение церковно­славянского языка, однако это так мало по сравнению с тем, что утратил народ за годы безверия… Говоря о будущем, нельзя быть пессимистами, но и чрезмерными оптимистами тоже быть неправильно. Мы не знаем, что нам готовит день грядущий, потому не загадываем. Однако все мы обязаны прикладывать максимальные усилия для того, чтобы взрастить духовно грамотное молодое поколение. Тогда сохранится и чистота языка, и культура, и нравственность…

Газета «Православная вера» № 10 (534)