Богословие и особенности перевода стихир и тропарей вечерни Рождества Христова

«Приидите, возрадуемся Господеви…»

Начальные слова этого молитвословия взяты святителем Германом из Псалма 94. По своему содержанию и эти слова, и все содержание 94 псалма вполне могут рассматриваться как пророческие, предрекающие поклонение Рожденному Спасителю мира.

«…настоя́щую та́йну сказу́юще…»

Во второй части начальной фразы звучит призыв возвестить факт исполнения древнего пророчества. То, что ожидалось тысячелетиями, стало реальностью: таинство стало действительностью.

Славянское «настоящую тайну» есть перевод греческого τὸ παρὸν μυστήριον (то парон мистирион). Греческое слово παρὸν переводится как «настоящий момент», или, иначе говоря, «присутствие кого-либо или чего-либо в этом месте и в это время». В данном контексте это слово указывает на тот факт, что событие, которое так долго ожидалось, совершилось здесь и сейчас.

Славянское слово «тайна» есть перевод греческого слова μυστήριον (мистирион). В современном русском язык значение этого слова лучше передается словом «таинство».

Церковно-славянское «сказовати» означает «изъяснять, повествовать, открывать».  Такой перевод вполне соответствует значению греческого слова ἐκδιηγέομαι (экдиигеомэ).

«…средосте́ние граде́жа разруши́ся…» (Еф. 2, 14)

Святитель Герман объясняет, в чем суть происшедшего Таинства спасения. Разъяснение он начинает со слов апостола Павла: «средосте́ние граде́жа разруши́ся…». Возможно, переводчик не узнал в этом тексте цитату из ап. Павла и предложил свой, отличный от богослужебного апостола[2] перевод. Это, в свою очередь, только усложнило понимание текста. Слово «градеж» отсутствует в Полном церковно-славянском словаре. В синодальном переводе этот текст звучит так: «и разрушивший стоявшую посреди преграду» (Еф. 2, 14). В переводе еп. Кассиана текст прочитывается следующим образом: «и разрушавший разделявшую их стену».

Есть две основных линии толкования того, что есть разрушенная ограда:

1. Вражда и преграда греха, которую люди не могут преодолеть своими силами[3];

2. Преграда Закона Моисеева, разделившего язычников и иудеев[4].

«…пла́менное oру́жие плещи́ дае́т…»

Это выражение у вдумчивого читателя, несомненно, вызовет серьезные вопрошания о смысле сказанного.  Человек, обладающий некоторым багажом знаний из библейской истории, наверняка распознает в «пламенном оружии» оружие грозного херувима, которого Господь поставил охранять вход в Эдэм – райский сад: «И изгнал Адама, и поставил на востоке у сада Едемского Херувима и пламенный меч обращающийся, чтобы охранять путь к дереву жизни» (Быт. 3, 24).

Но что же значит «плещи дает»? Это пример весьма неудачного буквального подстрочного перевода. Переводчик на церковно-славянский не распознал устойчивого выражения и переводит только последовательность греческих слов. Устойчивое выражение τὰ νῶτα δίδωσι (та нота дидоси) означает «отступить, отвратить, убежать».

Таким образом, речь идет об отвращении пламенного херувимского меча, преграждавшего нам дорогу в рай Господень.

«…и Херуви́м отступа́ет от дре́ва жи́зни, и аз ра́йския пи́щи причаща́юся, от него́же произгна́н бых преслуша́ния ра́ди…»

Последующими словами стихиры святитель Герман раскрывает причину этих спасительных изменений:

«…неизме́нный бо о́браз Oте́чь, о́браз присносу́щия Eго́, зрак раба́ прие́млет, от Неискусобра́чныя Ма́тере проше́д…»

Выражение «неизме́нный бо о́браз Oте́чь», греч. ἀπαράλλακτος εἰκὼν τοῦ Πατρός, – одно из ключевых понятий святоотеческого богословия, описывающего тайну Святой Троицы. Впервые это сочетание слов мы встречаем у Александра Александрийского[5].

Но ключевыми эти слова становятся в антиарианском богословии святителя Афанасия Великого. В высшей степени интересный комментарий дает на эту тему гениальный В.В. Болотов: «Другие переводят άπαράλλακτον через неизменный. Но „неизменный“ соответствует άτρεπτος и άναλλοίωτος, которые собственно значат „не переиначенный“. ’Απαράλλακτος же имеѳт особенное значение, так как производится от άλλος — иной, через αλλαγή, а слово άλλαγή указывает изменение не в процессе, а в результате действия. Значить, άπαράλλακτον εικόνα означает то, что Сын есть такой образ Отца, который, хотя происходит от Отца, но от подлинного образа ничем не отличается: „неотличный“»[6]. Для полноценного объяснения значения этого богословского термина нельзя оставить без внимания и еще один комментарий В.В. Болотова: «Выражение: «неотличный образ»  — самый блестящий светоч в целом символе. Оно возвышает нас до языка самого Афанасия… ’Απαράλλακτος είκών ουσίας — это выражение дает так много, что после него бороться против όμοούσιον, по признанию Афанасия, было просто непоследовательно. Все посылки для никейских выражений здесь уже даны»[7].

Основываясь на приведенных объяснениях, становится очевидным, что и в литургическом тексте было бы правильно заменить выражение «неизменный образ» на выражение «неотличный образ».

Впоследствии выражение «неотличный образ» мы встречаем в богословской аргументации Григория Богослова[8]. В более поздний период к этому образу обращаются Феодорит Кирский[9] и святитель Кирилл Александрийский[10].

Не меньшего внимания заслуживают и последующие слова стихиры: «о́браз присносу́щия Eго́». Здесь также переводчик использует слово «образ». Но при обращении к греческому тексту мы находим слово отличное от слова εικόνα (икона) – χαρακτήρ[11] (характир). Χαρακτήρ – технический термин, обозначающий, во-первых, приспособление для нанесения точного изображения, насечки или отпечатка. Во-вторых, этим словом обозначается досконально точное воспроизведение изображения на любом материале: на металле (монеты), пергаменте, дереве.

Сыну Божьему усваивается название χαρακτήρ в силу того, что в Себе Самом во всей полноте Он отображает и несет черты Отца. Он – совершенное отображение Бога Отца и Его вечной сущности. Такое взаимоотношение Отца и Сына есть вечная (άΐδιος) данность Божественной природы. Только через этот живой образ – χαρακτήρ – мы получаем возможность Богопознания. Сын есть чистый отпечатленный образ вечного существа Отца[12].

Сын Божий, «неотличимый и отпечатленный» образ божественной природы Отца, Его вечного и совершенного бытия, приходит в этот мир и принимает «образ раба» μορφὴν δούλου (морфин дулу). Что это значит?

В библейском контексте слово μορφή впервые встречается в Септуагинте (Иов 4:16), затем в Евангелии от Марка (Мк. 16, 12) и также в ключевом для дальнейшего богословского осмысления тексте из послания ап. Павла к Филиппийцам: «Он, будучи образом Божиим (ἐν μορφῇ θεοῦ), не почитал хищением быть равным Богу, но уничижил Себя Самого, приняв образ раба…» (Флп. 2, 6-7). В процессе развития христианского богословия Отцы Церкви обратят самое серьезное внимание на смысл и содержание этого понятия. Быть ἐν μορφῇ θεοῦ «образом Божиим» значит, в святоотеческом понимании, быть одного и того же существа с Богом, той же природы, то есть быть настоящим Богом. И, соответственно, быть μορφὴν δούλου, значит иметь настоящую человеческую природу.Так понимали это выражение свт. Афанасий Великий, свт. Василий Великий, свт. Григорий Нисский и др.[13]

Слово μορφή вошло в христианское богословие как один из синонимов слов сущность, существо, природа, естество. Это не просто «внешний вид» или «образ», а «образ-сущность»[14]. Весьма полезное объяснение дает М. Тареев: «Μορφή – значит образ, или вид, в котором познается сущность»[15].

«…не преложе́ние претерпе́в, éже бо бе пребы́сть, Бог Сый и́стинен, и éже не бе прия́т, Челове́к быв…»

Этими словами святитель Герман объясняет последствия воплощения Сына Божия. Слова «не преложе́ние претерпе́в» могут оказаться для многих современных христиан не вполне понятными. Церковно-славянское «преложение» означает: «перемена, изменение, превращение. Такой перевод вполне соответствует греческому слову τροπή (тропи). По Своей Божественной природе Сын Божий не претерпел никакого изменения. «…Еже бо бе пребы́сть» и кем Он был, Тем и продолжил быть – Сущим Истинным Богом. «… Еже не бе прия́т, Челове́к быв…». Но то чего не было – принял, став Человеком. Так раскрывается тайна Богочеловечества. Христос – новое творение, в Котором все сотворенное получает новый импульс жизни. Это одна из центральных мыслей святоотеческого богословия. Об этом говорил еще свт. Ириней Лионский: «Рождество предстает перед нами как тайное второе творение. Воспринятое и восстановленное начало отныне устремляется к завершению, уже присутствующему в недрах истории подобно огненному семени»[16]. Очень ярко раскрывает эту мысль и прп. Максим Исповедник: «Необходимо рассматривать Воплощение в общей динамической картине творения. Грехопадение человека придало ему характер трагической «искупительной» миссии, но воплощение остается прежде всего осуществлением первоначального Божественного замысла: великого синтеза во Христе Божественного, человеческого и космического»[17]. Но, вероятнее всего, эти слова попали в стихиру из 39 слова святителя Григория Богослова: «И Сын Божий благоволил стать и именоваться и сыном человеческим, не изменяя того, чем был (ибо сие неизменяемо), но, приняв то, чем не был (ибо Он человеколюбив)…»[18]

Υἱὸς τοῦ Θεοῦ δέχεται καὶ υἱὸς ἀνθρώπου γενέσθαι τε καὶ κληθῆναι• οὐχ ὃ ἦν μεταβαλὼν (ἄτρεπτον γὰρ), ἀλλ’ ὃ οὐκ ἦν προσλαβὼν (φιλάνθρωπος γὰρ)[19].

Вариант перевода: Приидите, возрадуемся Господу, нынешнее таинство изъясним: разрушилась стена разделения, огненный меч отвращается, и от древа жизни, от которого я был изгнан из-за непослушания, Херувим отступает, и я райской пищи причащаюсь: Ибо неотличимый Образ Отца, запечатление вечного бытия Его, образ раба принимает, и, произойдя от Матери, не изведавшей брака, не испытал изменения. Ибо Он остался Тем, Кем был, – Богом Истинным, и принял на Себя то́, чем не был, человеком сделавшись по человеколюбию. Воскликнем Ему: «Боже, рожденный от Девы, помилуй нас!»

Стихира Анатолиева

Го́споду Иису́су ро́ждшуся от Святы́я Де́вы, просвети́шася вся́чeская: па́стырeм бо свиря́ющим и волхво́м покланя́ющимся, А́нгелом воспева́ющим, И́род мятя́шеся, я́ко Бог во пло́ти яви́ся, Спас душ на́ших.

Τοῦ Κυρίου Ἰησοῦ γεννηθέντος ἐκ τῆς ἁγίας Παρθένου, πεφώτισται τὰ σύμπαντα· Ποιμένων γὰρ ἀγραυλούντων, καὶ Μάγων προσκυνούντων, Ἀγγέλων ἀνυμνούντων, Ἡρῴδης ἐταράττετο, ὅτι Θεὸς ἐν σαρκὶ ἐφάνη, Σωτὴρ τῶν ψυχῶν ἡμῶν.

В этой стихире необходимо уточнить значение фразы: «пастырем бо свиряющим». В Полном церковно-славянском словаре дается следующее объяснение слова «свиряю» – играю на свирели; «свиряюще» – владеющие свирелью. Идет ли здесь действительно речь об игре пастухов на свирелях в ночь Христова Рождества? Судя по всему, переводчик на церковно-славянский допустил ошибку из-за созвучия двух греческих слов: αὐλέω (аулео) – играть на свирели и ἀγραυλέω (аграулео) – жить в поле, жить под открытым небом. В греческом тексте употреблено слово ἀγραυλέω (аграулео), и речь, таким образом, идет о нахождении пастухов в ночь Рождества Христова в поле со своими овцами. Возможно, они играли на свирелях, но это предположение будет уже не переводом, а интерпретацией евангельских событий.

«И́род мятя́шеся…» Славянское «мятяшеся» есть перевод греческого ταράσσω (тарассо). В данном контексте это слово означает «волноваться, быть в тревоге, быть в замешательстве, быть в смятении».

Вариант перевода : Господа Иисуса рождением от святой Девы, всё просветилось: пастухи в поле и волхвы поклоняются, Ангелы воспевают, Ирод в смятении, ибо Бог во плоти явился, Спаситель душ наших.

Стихира третья

Ца́рство Твое́, Христе́ Бо́же, / Ца́рство всех веко́в, / и Влады́чество Твое́ во вся́ком ро́де и ро́де, / воплоти́выйся от Ду́ха Свята́го / и от Присноде́вы Мари́и вочелове́чивыйся, / свет нам возсия́, Христе́ Бо́же, / Твое́ прише́ствие; / Свет от Све́та, Óтчее сия́ние, / всю тварь просвети́л eси́, / вся́кое дыха́ние хва́лит Тя. / О́браз сла́вы Óтчия, / Сый, и пре́жде Сый, / и возсия́вый от Де́вы, Бо́же, поми́луй нас. (2)

Ἡ Βασιλεία σου, Χριστὲ ὁ Θεός, βασιλεία πάντων τῶν αἰώνων, καὶ ἡ Δεσποτεία σου, ἐν πάσῃ γενεᾷ καὶ γενεᾷ. Ὁ σαρκωθεὶς ἐκ Πνεύματος Ἁγίου, καὶ ἐκ τῆς ἀειπαρθένου Μαρίας ἐνανθρωπήσας, φῶς ἡμῖν ἔλαμψας, Χριστὲ ὁ Θεός, τῇ σῇ παρουσίᾳ· φῶς ἐκ φωτός, τοῦ Πατρὸς τὸ ἀπαύγασμα, πᾶσαν κτίσιν ἐφαίδρυνας. Πᾶσα πνοὴ αἰνεῖ σε, τὸν χαρακτῆρα τῆς δόξης τοῦ Πατρός. Ὁ ὢν καὶ προών, καὶ ἐκλάμψας ἐκ Παρθένου Θεός, ἐλέησον ἡμᾶς.

Начальная фраза этой стихиры представляет собою цитату 13 стиха 144 Псалма: «Царство Твое — царство всех веков, и владычество Твое во все роды».

В последующих словах стихиры не трудно узнать сходство с содержанием некоторых членов Символа Веры.

Особого внимания заслуживает наименование Христа «Отчим сиянием» – τοῦ Πατρὸς τὸ ἀπαύγασμα. Слово ἀπαύγασμα (апаугасма) имеет несколько значений: отблеск, сияние. Впервые образ отблеска/сияния в отношении Сына Божия употребил святитель Афанасий Великий[20], и это, несомненно, одно из ключевых понятий его богословия. В его творениях эти слова встречаются 106 раз. Почему святитель так часто использует это сравнение, явно предпочитая его иным образам и аргументам? Дело в том, что в представлениях того времени свет и источник света имеют одну природу. Так, святитель Афанасий наглядно показывал единство природы Бога Отца и Бога Сына. «Отблеск» несет в себе природу источника. Сын Божий «отблеск» Отца, а это значит, Он имеет ту же божественную природу, что и Отец.

К образу «отблеска» в своей полемике с ересями обращались и последующие отцы: Григорий Богослов[21], Григорий Нисский[22], Василий Великий[23], Кирилл Александрийский[24] и др.

«…О́браз сла́вы Óтчия…»

Слово «образ» в данном случае выражено уже знакомым нам словом χαρακτῆρ (характир) – отпечатленный образ славы Отчей.

«…Сый, и прежде Сый…»

Церковно-славянская форма «Сый» означает Сущий – одно из основных имен Бога в Библии: «Бог сказал Моисею: Я есмь Сущий. И сказал: так скажи сынам Израилевым: Сущий послал меня к вам» (Исх.3:13-14). “Я есмь Сущий” есть перевод трех еврейских слов: “eh’ye asher eh’ye”. Буквально эти фраза переводится следующим образом: “Я есмь Тот, Который есмь (или буду)”. Тот, Кто провозглашает Свое святое имя, есть Само Бытие, самосущая Жизнь. В Септуагинте это имя обозначается: Ὁ ὢν (О ОН) – слав. “Сый”, русск. “Сущий”[25]. Выражение «прежде Сый» – Предсуществующий, еще более усиливает исключительное значение имени Божьего. Это Бытие – есть Бытие первоначальное и самобытное, прежде всякого иного бытия, и источник всякого иного существования, источник всего видимого и невидимого. Эти великие библейские имена по праву усваиваются Тому, Кто воссиял в Вифлееме от Девы.

Вариант перевода:

Царство Твое, Христе Боже, – Царство всех веков, и владычество Твое во всяком роде и роде. Воплотившийся от Духа Святого и от Вечнодевы Марии вочеловечившийся, свет возжег Ты нам, Христе Боже, Твоим явлением. Свет от Света, Отчий отблеск, все творение Ты озарил. Все, что дышит, восхваляет Тебя, отпечатленный образ славы Отчей, Сущий и Предсущий, и воссиявший от Девы, помилуй нас!

Стихира четвертая

Что́ Тебе́ принесе́м, Христе́, я́ко яви́лся eси́ на земли́ я́ко Челове́к нас ра́ди? Ка́яждо бо от Тебе́ бы́вших тва́рей благодаре́ние Тебе́ прино́сит: А́нгели – пе́ние; небеса́ – звезду́; волсви́ – да́ры; па́стырие – чу́до; земля́ – верте́п; пусты́ня – я́сли; мы же – Ма́терь Де́ву. И́же пре́жде век, Бо́же, поми́луй нас.

Τὶ σοι προσενέγκωμεν Χριστέ, ὅτι ὤφθης ἐπὶ γῆς ὡς ἄνθρωπος δι’ ἡμᾶς; ἕκαστον γὰρ τῶν ὑπὸ σοῦ γενομένων κτισμάτων, τὴν εὐχαριστίαν σοι προσάγει· οἱ Ἄγγελοι τὸν ὕμνον, οἱ οὐρανοὶ τὸν Ἀστέρα, οἱ Μάγοι τὰ δῶρα, οἱ Ποιμένες τὸ θαῦμα, ἡ γῆ τὸ σπήλαιον, ἡ ἔρημος τὴν φάτνην· ἡμεῖς δὲ Μητέρα Παρθένον. Ὁ πρὸ αἰώνων Θεὸς ἐλέησον ἡμᾶς.

Содержание и слог этой стихиры – прекрасный образец возвышенного, поэтического изложения, с простыми, но трогательными образами и сравнениями. Всякое сотворенное Словом Божиим творение приносит Ему свой дар. Дар рода людского – Дева Мария. В среде человечества созрела и возросла Та Единственная, Которая удостоена стать Матерью Превечного Бога.

В последней фразе стихиры Христос называется Превечным Богом – «И́же пре́жде век, Бо́же», Ὁ πρὸ αἰώνων Θεὸς. Это выражение мы встречаем у святителя Афанасия Великого[26].

Стихира Кассии монахини на «и ныне»: Августу единоначальствующу…

А́вгусту eдинонача́льствующу на земли́, многонача́лие челове́ков преста́; и Тебе́ вочелове́чшуся от Чи́стыя, многобо́жие и́долов упраздни́ся, под eди́нем ца́рством мирски́м гра́ди бы́ша, и во Eди́но Влады́чество Божества́ язы́цы ве́роваша. Написа́шася лю́дие повеле́нием ке́саревым, написа́хомся, ве́рнии, И́менем Божества́, Тебе́, вочелове́чшагося Бо́га на́шего. Ве́лия Твоя́ ми́лость, Го́споди, сла́ва Тебе́.

Αὐγούστου μοναρχήσαντος ἐπὶ τῆς γῆς, ἡ πολυαρχία τῶν ἀνθρώπων ἐπαύσατο, καὶ σοῦ ἐνανθρωπήσαντος ἐκ τῆς Ἁγνῆς, ἡ πολυθεΐα τῶν εἰδώλων κατήργηται. Ὑπὸ μίαν βασιλείαν ἐγκόσμιον, αἱ πόλεις γεγένηνται· καὶ εἰς μίαν Δεσποτείαν Θεότητος, τὰ Ἔθνη ἐπίστευσαν. Ἀπεγράφησαν οἱ λαοί, τῷ δόγματι τοῦ Καίσαρος, ἐπεγράφημεν οἱ πιστοί, ὀνόματι Θεότητος, σοῦ τοῦ ἐνανθρωπήσαντος Θεοῦ ἡμῶν. Μέγα σου τὸ ἔλεος, δόξα σοι.

Эта стихира – одно из самых известнейших произведений преподобной Кассии Константинопольской, единственной известной женщины составительницы церковных молитвословий[27]. Составители Минеи поставили эту стихиру для пения во время вечернего входа. Это место в богослужении занимали лишь самые лучшие образцы церковного песнотворчества.

В стихире представлена оригинальная историософская идея, обусловленная формированием нового мировоззрения граждан христианской империи. Преподобная Кассия показывает, как во внешних обстоятельствах политической и социальной действительности Римской империи реализуется вечный Промысел Божий. Всемирная империя Рима, принявшая христианство, стала своего рода прообразом Царства Божия – Владычества Христова.

При этом автор стихиры употребляет т.н. метод диаликтического противопоставления[28].

Первая пара противопоставления:

А)  А́вгусту[29] eдинонача́льствующу на земли́, многонача́лие челове́ков преста́; Б) и Тебе́ вочелове́чшуся от Чи́стыя, многобо́жие и́долов упраздни́ся.

Римская империя в лице императора Августа устанавливает единое правление. Этот исторический факт связывается с фактом всемирного (икумена) распространения христианства и отхода множества народов от многобожия. Эта же мысль повторяется и в следующем предложении.

Вторая пара противопоставления:

А) под eди́нем ца́рством мирски́м гра́ди бы́ша; Б) и во Eди́но Влады́чество Божества́ язы́цы ве́роваша.

Третья пара противопоставления:

А) Написа́шася лю́дие повеле́нием ке́саревым; Б) написа́хомся, ве́рнии, И́менем Божества́, Тебе́, вочелове́чшагося Бо́га на́шего.

Перепись населения Римской империи, осуществлённая по приказу императора, должна была установить личностный и количественный состав граждан. Явление на земле Бога во плоти также побудило человечество определиться относительно своей принадлежности к Царству Божьему.

И завершается стихира лаконичным славословием:

«Ве́лия Твоя́ ми́лость, Го́споди, сла́ва Тебе́»!

Тропарь с рефреном: «С ними же помилуй нас»[30]

По окончании третьей паремии чтец громко и торжественно читает особый тропарь:

Та́йно роди́лся еси́ в верте́пе, но Не́бо Тя всем пропове́да, я́коже уста́, звезду́ предлага́я, Спа́се, и волхвы́ Ти приведе́, ве́рою покланя́ющияся Тебе́; с ни́миже поми́луй нас.

Λαθὼν ἐτέχθης ὑπὸ τὸ Σπήλαιον, ἀλλ’ οὐρανὸς σε πᾶσιν ἐκήρυξεν, ὥσπερ στόμα, τὸν Ἀστέρα προβαλλόμενος Σωτήρ· Καὶ Μάγους σοι προσήνεγκεν, ἐν πίστει προσκυνοῦντάς σε· μεθ’ ὧν ἐλέησον ἡμᾶς.

Греческое слово λαθὼν (славянское «тайно») имеет не только значение «быть скрытым» от чьего-либо взгляда, но и в зависимости от контекста значение невнимания, пренебрежения к событию или человеку[31]. Христос рождается в забвении со стороны народа Израильского. Он вынужден явиться в мир в пещере для скота. Пренебрежение мира земного побуждает к проповеди Христова Рождества небеса. Автор тропаря делает ударение на предлог «но»: «но Не́бо Тя всем пропове́да». Устами проповеди небес становится звезда, на призыв которой откликаются волхвы.

По прочтении тропаря чтец распевает его концовку: «… с ними же помилуй нас». Эти же слова поочередно (антифонно) поют духовенство и хор. Параллельно этому пению чтец читает стихи 86 псалма, который в святоотеческом толковании также рассматривается как пророчество о Рождестве Христовом:

«Основание его на горах святых. ГОСПОДЬ любит врата Сиона более всех селений Иакова. Славное возвещается о тебе, град Божий! Упомяну знающим меня о Рааве и Вавилоне; вот Филистимляне и Тир с Ефиопиею, — скажут: «такой-то родился там».  О Сионе же будут говорить: «такой-то и такой-то муж родился в нем, и Сам Всевышний укрепил его». ГОСПОДЬ в переписи народов напишет: «такой-то родился там». И поющие и играющие — все источники мои в тебе».

Тропарь с рефреном: «Жизнодавче, слава Тебе»

Ἀνέτειλας Χριστὲ ἐκ Παρθένου, νοητὲ Ἥλιε τῆς Δικαιοσύνης· καὶ Ἀστὴρ σε ὑπέδειξεν, ἐν Σπηλαίῳ χωρούμενον τὸν ἀχώρητον. Μάγους ὁδηγήσας εἰς προσκύνησίν σου· μεθ’ ὧν σε μεγαλύνομεν, Ζωοδότα δόξα σοι.

Возсиял еси, Христе, от Девы, разумное Солнце Правды, и звезда Тя показа в вертепе, вмещающася Невместимаго. Волхвы наставил еси на поклонение Твое, с нимиже Тя величаем: Жизнодавче, слава Тебе.

Некоторые слова и выражения этого тропаря требуют отдельных пояснений и комментариев.

Выражение «Возсиял еси, Христе, от Девы» (греч. Ἀνέτειλας Χριστὲ ἐκ Παρθένου) встречается в писаниях святителя Афанасия Великого и Иоанна Златоуста[32].

Слова «разумное Солнце Правды» (νοητὲ Ἥλιε τῆς Δικαιοσύνης) впервые встречаются в трудах Оригена[33]. Чаще всего к этому сравнению прибегает святитель Кирилл Александрийский[34]. В литургическую гимнографию эту метафору вводит прп. Роман Сладкопевец[35]. В трудах преподобный Иоанн Дамаскин также употреблял это выражение[36].

Церковно-славянский перевод может быть прочитан несколько иначе. «Разумное» есть перевод греческого слова νοητὲ (ноите), произоводное от νοητός (ноитос) – относящийся к сфере разума, мысленный, умопостигаемый[37]. В святоотеческой литературе слово νοητός очень часто используется в смысле «духовный», в противоположность к физическому и телесному[38]. Словом «правда» переведено греческое слово δῐκαιοσύνη (дикэосини), которое правильнее было бы перевести как «праведность».

В этом тропаре выражение «вмещающася Невместимаго» (греч. χωρούμενον τὸν ἀχώρητον) соотносится с Вифлеемской пещерой. Но сам образ-парадокс «вмещения в земной реальности Невместимого» очень часто встречается в святоотеческих текстах. Для целого ряда отцов этот образ был излюбленным. Ранее иных и чаще всех эту метафору употреблял святитель Григорий Богослов[39]. Образ «вмещения Невместимого» встречается в трудах святителя Иоанна Златоуста, Кирилла Александрийского, Иоанна Дамаскина, Федора Студита[40].

Перевод: Воссиял, Христе, от Девы, духовное Солнце праведности, и звезда указала Тебя, Невместимого, в пещере вмещающегося, приведя волхвов для поклонения Тебе. С ними мы Тебя величаем: Жизни Податель, слава Тебе![41]

(543)