Совершена панихида в день столетия убийства священника Григория Гвоздева и его матушки

Свято-Никольский храм в городе Краснослободске

26 августа в Свято-Духовском мужском монастыре состоялась панихида на которой помянули убиенного 100 лет назад священника Григория Гвоздева и его матушку.

26 августа исполнилось 100 лет со дня убиения священника Гвоздева и его матушки в хуторе Букатин (ныне Краснослободск в Волгоградской области, рядом с Волгоградом). Это происшествие также упоминается в книге по истории Свято-Никольского храма (О.А.Дмитриева. История Свято-Никольского прихода г.Краснослободска. – г.Ленинск: Изд-во ООО «Ленинская типография», 2013. С. 69-71).

Об этом событии 30 августа 1917 г. (по ст. стилю) в Астраханских епархиальных ведомостях была опубликована новостная заметка«Убийство священника хутора Букатин Григория Гвоздева и его жены».

Священник Гвоздев состоял долгое время благочинным 1 окр. Цар. Уезд и служил в селе Верхне-Погромном.

Утром 13 августа, часов в 4-5, на хуторе Букатином против Царицына, за Волгой, зверски зарезан священник о. Григорий и его жена. Прислуга священника показала, что спала в коридоре и слышала, как батюшка вышел на двор уже одетый. Через некоторое время она услышала харканье и какой-то шум, но не придала этому значения, продолжая лежать. Злоумышленники, напав на священника, перерезали ему ножом горло, на дворе, саженях в 2 от дома, а затем труп стащили под крыльцо. Придя затем в коридор, они прислугу отвели в кухню, где связали по рукам и ногам, заткнули ей рот окровавленной тряпкой. В таком положении и оставили ее в кухне под присмотром одного из убийц. Двое остальных отправились в спальню, где матушка спала и, по-видимому, не слышала, как подошли к ней злодеи; ей также перерезали горло. После этого изверги начали хозяйничать в квартире. Буквально вся квартира перевернута вверх дном — не осталось ни одного сундука, комода, ящика не перерытыми, ненужные вещи выбрасывались тут — же на пол. При осмотре квартиры не оказалось ни денег, ни маломальских ценных вещей. Насколько злодеи действовали хладнокровно, показывает то, что совершив ужасное дело, они пришли на кухню, вымыли руки, вытерли тряпкой и, забрав все нужное, как ни в чем не бывало, вышли из квартиры. И здесь им представилась возможность незаметно скрыться — задние ворота выходят в лес (передние — против станичного управления).

После их ухода прислуга как то ухитрилась развязать себе ноги, она со связанными руками и заткнутым ртом побежала в квартиру дьякона (Александра Прозорова, прим. автора книги), где все рассказала. Злоумышленники были в солдатской форме. Мир праху.

Это злодеяние потрясло всю округу и свидетельствовало о том, что духовное звание отныне не является причиной, которая может остановить надвигающуюся волну расправ над священниками и рядовыми верующими (Из А.Е.В., 1917 г. № 18)».

После революции могила была предана забвению и разрушена. Местонахождение могилы не обозначено, скорее всего, священника с матушкой похоронили за алтарем. Также, по воспоминаниям старожил стало известно, что на могиле убиенных посажен куст сирени, чтобы могила не затерялась. (Фотография алтарной части храма и кусты сирени справа).

Исследователь Леонов в своей статье (С.В.Леонов. Начало антицерковного террора в период Октябрьской революции // Вестник ПСТГУ. Сер. II. История. История Русской Православной Церкви. 2016. Вып. 6 (73). С. 69-90.) пишет, что «… с весны 1917 г. к растущим захватам церковного имущества прибавились все учащавшиеся грабежи и насилие над священнослужителями, а главное — их убийства. Эта проблема до сих пор совершенно не изучена. Однако даже по тем сведениям, которые нам удалось собрать, в послефевральской России — причем всего лишь с конца мая по 25 октября 1917 г. — было убито более 13 священнослужителей, а вместе с членами их семей, близкими и людьми, имеющими отношение к Церкви, — свыше 22 человек. После Октября 1917 г. антицерковный террор приобрел качественно иной размах и характер. Если в послефевральскую эпоху этот террор не только не поощрялся, но и преследовался властями, то теперь, напротив, начались масштабные политические репрессии».

Иеромонах Климент (Наумов)

(235)