Что не поделили ректор Кузьминов и министр Ольга Васильева?

Александр Щипков — член комиссии по развитию образования и науки Общественной палаты РФ, доктор политических наук, профессор философского факультета МГУ им. М.В. Ломоносова

Монополизация в образовании проводится под брендом «вариативности» и влиянием одной лоббистской группы

Недавно увидел свет доклад Центра стратегических разработок и Высшей школы экономики «Двенадцать решений для нового образования». Документ вышел в свет на фоне беспрецедентной информационной кампании против нынешнего министра образования Ольги Васильевой. Её «вина», с точки зрения противников, состоит в том, что министр посягнула на устои образовательной реформы, вот уже 20 лет продвигающей «вариативность», «компетенции», образовательный бизнес-заказ и движение к платности «образовательных услуг». Между тем, как результат такого реформирования – катастрофическое падение уровня знаний и даже элементарной грамотности граждан, проходивших обучение за последние 20 лет.

Пришло время отвечать за провалы в методологии и планировании. Но отвечать не хочется. Отсюда желание любой ценой заставить замолчать критиков, особенно наделенных серьезными полномочиями (речь идет о недавней попытке смещения действующего министра образования и науки).

Говоря о «реформаторах» российского образования, в первую очередь обычно имеют в виду Ярослава Кузьминова, ректора Высшей школы экономики и сопредседателя Российского общественного совета по развитию образования, а также Александра Асмолова, возглавляющего Федеральный институт развития образования. ФГОСы третьего поколения, действующие с 2009 года и игнорирующие необходимость годовых учебных планов, разрабатывались в рамках именно этих институций и ими лоббировались. Теперь к ним присоединился и экономист Алексей Кудрин.

Главной целью нападения со стороны этих фигур является новый ФГОС по литературе – поскольку он задает единую национальную систему культурных координат для всего дисциплинарного цикла.

Новый ФГОС означает изменение курса в образовательной политике, переход к долгосрочному и обстоятельному проектированию образовательных моделей. Именно это либеральных монополистов и не устраивает. Именно поэтому они бросились настаивать на остановке принятия ФГОС, на «более тщательной экспертизе».

Попутно была проведена абсолютно советская по духу и методам кампания по демонизации оппонента (министра образования и науки Ольги Васильевой). И здесь в каком-то смысле либеральных функционеров можно понять. Решать проблему им надо срочно. Или они потопят министра-оппонента и на время продлят свое право навязывать обществу неэффективную, но крайне выгодную лично для них модель образования или сойдут со сцены навсегда. Цена вопроса крайне высока и потому для достижения цели в ход идут любые средства.

Перейдем к докладу Кузьминова-Кудрина. Уже само его название вводит читателя в заблуждение. Проблема здесь со словом «новый». Концептуально данная разработка морально устарела, поскольку не отвечает ближайшим потребностям развития российской экономики, науки и культуры. Да и сам доклад далеко не первый. А третий.

В 1997-м году из-под пера сторонников нынешнего курса вышла Концепция организационно-экономической реформы системы образования России, которая концептуально повлияла на всю деятельность тогдашнего Минобраза. Уже тогда авторы требовали для своих идей увеличения госфинансирования.

В 2008 году увидел свет следующий доклад «Российское образование 2020: модель образования для инновационной экономики». В нем – продолжение идей и подходов предыдущего документа. На деле, как показала практика, этому подходу сопутствовало: размывание единых стандартов знаний (то, что пытается восстановить министр Ольга Васильева с помощью ФГОСа), перепроизводство самых диковинных, часто сделанных «на коленке» образовательных проектов («продуктов»), превращение системы образования в бессистемный «рынок образовательных услуг с отсутствием единых критериев оценки этих самых «продуктов», непрозрачное распределение части выделяемых бюджетных средств, постепенное движение к платному образованию (через увеличение «платного компонента») и т. д.

Таким образом, раз в десять лет группа Кузьминова выдает на гора доклад, в котором подвергается критике существующая система образования (созданная ими самими), требуется увеличить бюджетное ассигнование на их проекты и выдвигается якобы новая идеология образования, которая ничем не отличается от предыдущей.

Теперь подробней о пунктах. Один из краеугольных камней «реформаторского» подхода – идея компетентностного подхода в образовании. Аналогичные идеи вбрасывались в голову еще красной элите в 1920-е годы – вместо фундаментального подхода с базовым научным минимумом, характерным для дореволюционного образования и образования позднего СССР. Тогда, в 1920-е, возобладала концепция узкопрофильных «компетенций», и спустя некоторое время пришлось срочно, в авральном порядке все переделывать. И вот потерпевшая уже однажды фиаско система сегодня реанимирована. А ведь ей почти 100 лет. Сегодня за концепцией «компетенции вместо знаний» кроется простое и незатейливое желание фирм переложить на государство расходы на «специализацию» учащихся уже на школьном этапе.

Другой конек псевдорефоматоров – так называемая «вариативность образования» (включающая и печально известный «концентрический» принцип в изложении истории) и близкие к ней понятия «автономного» и «авторского» подходов. Внешне это выглядит как отказ от единых учебных программ по предметам и классам в пользу «примерной основной образовательной программы», в рамках которой каждая школа формирует собственный учебный план на свой страх и риск. В итоге ребенок, которому пришлось поменять школу или переехать в другой город, элементарно перестает понимать предмет, который он раньше вполне успешно усваивал.

На деле вариативность – не разнообразие точек зрения, а нарушение системности, методологической цельности, общего научного языка, размывание целостной научной картины мира. Сколько учителей и ученых – столько и наук…

Но это еще не всё. Родители могли бы рассказать об изнанке пресловутой «вариативности» много интересного. Ну, а сколько бесчисленных разработчиков программ и авторов учебников, писаных на коленке, кормится за счет выделяемых государством средств – не знает никто. Вот такие коррупционные механизмы прикрываются требованиями «вариативности».

«Вариативный», «автономный», «авторский», – эти термины подкупают неосведомленного читателя, если не знать, что за ними стоит. А стоят за ними корпорации школьных и вузовских управленцев, снимающие сливки с наспех сделанных и вводимых программ, с дифференцированного подхода к ученикам. Так формируются основания для будущего социального расслоения уже на уровне школы. Разные классы, разные программы, разные статусы. Не исключено, что смысл расслоения состоит в том, чтобы отсечь большую часть населения от полноценных знаний. Дети обычных родителей не должны становиться конкурентами для будущей «элиты».

Ключевое понятие третьего доклада – тезис о «человеческом капитале». Сама эта фраза, если вдуматься, бесчеловечна. Ведь люди – не деньги, которые можно инвестировать. Здесь возобладало отношение к поколениям школьников как к расходному материалу. Под видом заботы об успешности и самореализации каждого ученика, под видом инклюзивности – под всеми этими прекрасными и правильными лозунгами – предлагается в качестве итога не подтягивание худших к лучшим, а еще большее разделение, по сути «отбраковка человеческого материала». Сам подход к человеку как «капиталу», который должен приносить прибыль, глубоко аморален и уходит корнями в идеи Мальтуса, Ницше, Гамсуна.

Предлагается «освоение любой из дисциплин на углубленном уровне, в том числе в онлайн-формате». Значит, освоение этих дисциплин в классе, систематическое и методически обоснованное, становится все более поверхностным. Все больше знаний не на уроке, а в интернет-проектах «онлайн-формата». В перспективе – отказ от оценок и классно-урочной системы как таковой. Вот что стоит за лозунгом «цифровизации». Эта ситуация отнюдь не нова. Она знакома тем, кто жил в советское время, особенно в 1960-е годы. Тогда тоже была «цифровая экономика» – много красивых цифр Госстата и полное несоответствие реальной экономики этим цифрам. Это было в СССР.

В нынешней России применяются контрольно-измерительные материалы (КИМы) и методы для оценки эффективности вузов, которые используются повсеместно заезжими комиссиями. С таким же превосходным результатом. Вопрос о содержании образования подменяется проблемой технического инструментария: «как» вместо «что». Вместо знаний и навыков предлагается умение быстро фильтровать источники информации и знать, что откуда утащить. В результате вырастает компилятор вместо думающего человека, которым очень просто манипулировать. Обскурантизм становится закономерным исходом навязанной нам постмодернистской «вариативности».

Если проанализировать этот принцип, окажется, что в нем заключен удобный способ оправдать снижение уровня базовых знаний и ненужность отработанных методик: все равно-де надо постоянно переучиваться. Постоянно – это ведь означает и постоянное вытягивание денег, как из государства, так и из человека. Это изменения ради изменений, спекулятивный подход, как в экономике, где биржевые спекуляции подменяют реальный сектор. В условиях вариативности, то есть отсутствия единых критериев, можно под видом «образовательной услуги» продать что угодно кому угодно, как брошюры на книжном развале. Особенно если поручить образовательные «услуги», как пишут авторы доклада, «НКО и другим организациям». Для этого, вероятно, и предлагается «привлечение платежеспособных иностранных студентов с хорошим образовательным заделом, особенно на уровень магистратуры и аспирантуры в приоритетных технологических областях». А вовсе не для «экспорта образования», как утверждается авторами документа.

По существу у доклада «Двенадцать решений для нового образования» три цели. Первая – это разрушить остатки нормальной системы образования, превратив воспроизводство знаний в некие игровые практики с «профилями», «вариантами», «непрерывной переквалификацией». Вторая – извлечь выгоду из процесса этого распада, что-то частично восполняя, но уже на коммерческой основе. И третья – выбить под это дополнительные бюджетные средства.

Этим целям в полной мере соответствуют логика и смысл «реформирования» российского образования в последние десятилетия.

При этом сами же разработчики констатируют падение уровня реальной применимости полученного образования все эти годы – «по данным доклада GlobalHumanCapital – 2017, Россия занимает… лишь 42-е место по параметрам реального использования навыков в трудовой деятельности и включенности в непрерывное образование, а по такому важнейшему для роста экономики индикатору, как «доступность квалифицированных работников», наша страна на 89-м месте. О катастрофическом падении грамотности среди молодежи мы знаем и сами – читаем регулярные исследования. То есть, выстроенная система себя не оправдывает. А ей, системе, уже 20 лет. Кто ее строил? Те же самые люди, которые прежде разрабатывали ФГОСы, которые сейчас написали новый доклад.

Они и ответственны за грандиозные провалы в образовании. Так какой же смысл продолжать идти этим тупиковым путем? И какие мы будем иметь результаты? Чтобы уйти от этого элементарного вывода, разработчики Доклада вместо реальных работающих методик предлагают нам набор идеологем, которые с реальными реформами не имеют ничего общего.

Реформизм в отличие от реформ – это технология создания в обществе привычки к ситуации кризиса, тупика, это метод бесконечной отсрочки результата. Именно бесконечной – иначе идеология не будет работать и приносить деньги.

Так работают с вкладчиками финансовых пирамид – только здесь мы имеем пирамиду доверия, обеспеченного бюджетными деньгами, доверия совершенно беспочвенного.

Монополисты от образования представляют свои решения, а точнее, догмы, как объективно необходимые и неизбежные. А между тем это лишь проекция их узких групповых интересов.

Главный парадокс ситуации состоит в том, что застывший и замкнутый на себе подход его лоббисты – либеральные функционеры от образования – пытаются представить как реформаторский. Хотя в действительности всё обстоит ровно наоборот. Так называемые реформаторы под видом реформ предлагают нам весьма догматичную и морально устаревшую образовательную модель. Министерство пока проводит линию Ольги Васильевой: стремится реформировать систему на основе интеграционного подхода, хотя и не использует реформистскую фразеологию.

Сегодня речь должна идти о том, чтобы полностью исключить монополизацию в сфере образования. И приходится учитывать, что данная монополизация сегодня проводится под брендом «вариативности», все ниточки которой сводятся к влиянию одной лоббистской группы. Философия этой группы бессмысленна и беспощадна. Их метод – это метод управляемого хаоса и вялотекущего кризиса, позволяющий требовать все больше средств на сомнительные цели, с крайне размытым горизонтом планирования. Иными словами, ловить рыбку в мутной воде. Этот стиль до боли напоминает политический майдан с сжиганием покрышек и отколупыванием брусчатки. Метафора весьма невеселая, если под покрышками понимать традицию русской культуры, а под брусчаткой – её нравственные основы.

В каком-то смысле такое развитие событий в образовательной сфере еще более опасно, чем в политической. Может оказаться, что запах горящих «покрышек» не выветрится из школьных классов столетиями, а новую «брусчатку» просто некуда будет класть.

Источник: Независимая газета

(345)