Епископ Феоктист: «Единство во Христе — основа жизни казачества»

Доклад епископа Городищенского Феоктиста, викария Волгоградской епархии на пленарном заседании казачьей секции регионального этапа 27 международных Рождественских чтений.

Единство во Христе —  основа жизни казачества

В качестве девиза одного из Всемирных конгрессов казаков были выбраны слова «Казачество: единство, Церковь, Родина». Выступая на том форуме, Святейший Патриарх Кирилл сказал, что в этих словах «особенно точно раскрывается глубинное содержание самого казачества как явления, как очень важного исторического феномена, имеющего потенциал развития и совершенствования в условиях современного Российского государства. Стремясь сохранить внутреннее единство и верность Церкви Христовой, казаки испокон веков преданно служили Отечеству, заботились о сохранении его духовно-культурных традиций и защите государственных устоев»[1].

Святейший Патриарх неслучайно связал внутреннее единство казаков с верностью Христовой Церкви. Когда мы говорим о единстве, то понимаем под ним самые разные, иногда диаметрально противоположные, вещи. Вообще, людям свойственно стремиться к объединению по тем или иным признакам, это может быть нация, увлечения, место жительства, общая история, политические предпочтения, принадлежность к той или иной конфессии и так далее. В нашей жизни немало объединяющих факторов и начал. Среди них есть те, которые имеют свои временные рамки, есть те, что передаются из поколения в поколение. Но есть то, что выходит за все возможные пределы. Именно о таком единстве мне и хотелось бы поговорить, т.е. об единстве церковном, оно находится в неразрывной связи с Таинством Евхаристии, в котором верующие, причащаясь Единого Тела Христова, подлинно и действительно сочетаются во единое и кафолическое тело, в таинстве любви Христовой, в преображающей силе Духа. «Ведь если “все от одного хлеба приобщаемся”, то все одно тело составляем (1 Кор. 10,17), ибо Христос не может быть разделяем. Поэтому и телом Христовым называется Церковь, а мы – отдельные члены»[2].

За минувшие годы было немало сказано о казачьих традициях и об их возрождении. Звучали мысли о том, что собственно традиция и есть основа казачьего сообщества. С одной стороны, те, кто говорит о приоритете традиции правы. В самом деле, вне традиционной культуры, обычаев и обрядов, мы оказываемся в некоем вакууме, том самом вакууме, в который было отброшено наше общество в те годы, в которые «преемство живого опыта и казачьих традиций было в известной степени прервано», когда «новая атеистическая власть предприняла значительные усилия по «расказачиванию», лишению казаков их самобытных черт, исторической памяти. Слово «казак» не вышло из употребления, но в это понятие стремились вложить иное идеологическое содержание»[3]. Но, как мы знаем, в XX веке наше общество было отброшено в вакуум ещё раз — после развала Советского Союза. К сожалению, мы не можем сказать, что в полной мере смогли оправиться от всех трагических событий минувшего века. Мы по-прежнему ищем себя, пытаемся восстанавливать форму в надежде, что следование ей со временем сможет дать содержание. Идёт время, и оно свидетельствует, что это не так: сама по себе форма ни к чему не способна привести. Игнорирование исторических реалий — тоже. Исторические же реалии таковы, что ни наше общество в целом, ни какая-то одна из его составных частей, в том числе и казачество, не смогут воспроизвести традиционное общество вековой и более давности. Соответственно, нам необходимо сделать духовное и интеллектуальное усилие: с опорой на традиции суметь создать новое общество, и новое казачество, в частности. Это сложная задача, но иного пути у нас попросту нет. Если мы остановимся на изучении и восстановлении традиции, если все наше казачество будет проявляться лишь во внешнем облике, в лозунгах и специальном языке, то со временем произойдёт отторжение от современного общества и актуальных проблем. То есть, своеобразное гетто. В такое гетто никто не загоняет, в него люди идут по доброй воле.

Очевидно, что определяющей характеристикой казака должен являться его внутренний мир, не, как сказал Святейший Патриарх Кирилл, «штаны с лампасами и хромовые сапоги, не шашки и нагайки, не какая-то другая внешняя атрибутика». В чем же состоит этот внутренний мир? Вернее, в чем он состоял и чем должен состоять сегодня? Внутренний же мир казака состоял в том, что казак «всегда мыслил себя вольным человеком, но понимание свободы в православном казачестве носило глубоко христианский смысл: она воспринималась не как вседозволенность, не «что хочу, то и ворочу», а как добровольное и самоотверженное подчинение казацкой дисциплине, служение Богу, Отечеству, Церкви Христовой»[4]. Нет сомнений в том, что вера, православное христианство было основой жизни казака. «Если этого нет, если у казака нет полноценной церковной жизни, если нет участия в Таинствах, ежедневной молитвы, христианского образа жизни, то такой человек лишь ряженый, он носит казачьи одежды, но душою остаётся далёк от того, чтобы называться казаком»[5].

Вы лучше меня помните знаменитый клич казаков «Кто хочет за веру христианскую быть посаженным на кол, кто хочет быть четвертован, колесован, кто готов претерпеть всякие муки за Святой Крест, кто не боится смерти – приставай к нам!» Казалось бы — прекрасный христианский призыв. Но когда он становится девизом сегодня, то приобретает довольно странные черты. К сожалению, чаще всего современные казаки попросту не знают своей веры. Знают, что за неё, если так приведёт Бог, надо умереть. Но вряд ли смогут определить ее суть. Речь идёт не о догматических формулировках, в них бывает непросто ориентироваться и духовенству, а о сущности веры. Это не просто признание бытия Божия. Не только вера в Воплотившегося Сына Божия. Это жизнь ради Христа. Состояние, в котором Христос является мерой всех вещей, умонастроение, при котором Христос — центр жизни. Только такая вера способна дать любому сообществу подлинное единство и только она способна наполнить форму содержанием. Нам свойственно забывать, что история христианства знает несколько Заветов — договоров Бога с человеком. Это Заветы Адамов, Ноев, Авраамов, Моисеев и Христов. Сегодня мы чаще всего останавливаемся в своей проповеди на Завете Моисея, говорим о соблюдении Десяти заповедей как вершине стремлений человека и вершине развития общества. Но это — общечеловеческие нормы. «Не убий», «не укради», «не прелюбодействуй», «что отца и мать» мы найдём в любом религиозном течении. И вместе с тем, традиционное бытовое христианство останавливается именно на этом, оно не способно идти дальше. Но заповеди, данные Моисею, — лишь на пути к вере во Христа. Не существует механизма, последовательности действий или какой-то схемы, которые могли бы гарантированно привести человека к подлинной вере. Она может быть лишь личным опытом. Святые и подвижники щедро делятся с нами своим опытом, они показывают общее направление мысли, рисуют некоторые наброски. Всем этим можно и нужно пользоваться. Но сделать это можно лишь самостоятельно. Если сделаем, то будет едины. Тем единством, которое ничто и никто не может расторгнуть. Единством во Христе. Едины друг с другом, с нашими предками и потомками. А если будем едины, то сможем должным образом послужить и Церкви, и своему Отечеству.

[1] Выступление Святейшего Патриарха Кирилла на V Международном конгрессе казаков — URL: http://www.patriarchia.ru/db/text/4245143.html (дата обр. 07.12.2018).

[2] Основные принципы отношения к инославию Русской Православной Церкви, 1.8.

[3] Выступление Святейшего Патриарха Кирилла на V Международном конгрессе казаков — URL: http://www.patriarchia.ru/db/text/4245143.html (дата обр. 07.12.2018).

[4] Там же.

[5] Там же.

(214)