Епископ Сергий (Тихомиров): Памяти Высокопреосвященного Николая, Архиепископа Японского

 3 февраля в 7 часов вечера, а по-петербургски около 12 часов дня не стало Высокопреосвященного Николая, Архиепископа Японского. Он мирно, без каких-либо предсмертных страданий, но после долгой и тяжелой болезни преставился ко Господу на 76-м году своей жизни, на 52-м году своего служения Церкви Божией, на 51-м году со времени своего прибытия в Японию. Горько заплакал я, стоя у постели Владыки, только что покинувшего меня. Один… Сирота… Никого-то на службе в Церкви японской, кто хотя отчасти мог бы понять мое горе! Уедешь, бывало, в путешествие – где твой притягательный центр, куда летят и откуда получаются письма чуть не ежедневно? В Суругадае, в квартире Владыки! Возвратишься на отдых в Токио – с кем бесконечные разговоры о церковных японских делах? С кем побеседуешь и о делах личных, и о делах общерусских, особенно церковных? С Владыкой! У кого был неисчерпаемый источник утешения на всякую потребу? У него же! Словом, последние четыре года на 99% моя жизнь переплелась с личностью Владыки. И вот я стою у его ног. «Владыка, Владыка»! – зову я. Но молчит он. А только сейчас вот дышал, хотя и тяжело дышал. Тайна смерти. Тайна великая воли Божией. Но сердцу от этого не было легче, и оно плакало.

В 7 часов 15 минут раздался с колокольни удар за ударом, звон нашего колокола. Даже не предупрежденные о смысле 12 ударов (а они раздались в Японии по случаю смерти впервые) обитатели семинарии и женской школы с плачем прибежали в миссию, где им сообщили печальную весть. Начались минуты незабвенные, но душу раздиравшие. И теперь слезы на глазах, когда пишу о сих минутах. Открыта дверь в гостиную. Открыта дверь из кабинета. Входя чрез гостиную, лентой тянутся сначала воспитанницы, за ними воспитанники. Нет человека, который не вытирал бы слез. А эти рыдающие, эти горько плачущие! Все поклоняются Владыке. Целуют еще совершенно теплую его руку. А он спокойно спит. Да, именно спит – такое впечатление на всех производил его, совсем непохожий на мертвого, вид.

По положению, Владыку отерли св. елеем, привезенным от св. мощей угодника Божия Иоасафа ο. прот. П. И. Булгаковым. Облачили Владыку в полное архиерейское облачение из золотого глазета. Затруднились было найти какую-либо из его панагий: не знали, где он их хранил. Поэтому я принес свою перламутровую от Гроба Господня, с изображением на ней Воскресения Христова. И не случайно Владыка, построивший несколько Воскресенских церквей и во время болезни так часто бредивший Воскресением, лежит в могиле с символом Воскресения на персях своих.

К 10 часам успели уже прибыть нарочито извещенные посольский о. протоиерей с семьей, семья Назаровых, семья Осиповых, Мендрины, т. е. те немногие русские, которые или живут в Токио, или в этот вечер из Йокогамы прибыли в Токио. К этой же поре в Женской Школе уже приготовили легкий матрац из белой материи с ватой, на который и положили тело Высокопреосвященного Святителя Божия по перенесении его в Крестовую церковь, находящуюся как раз над его квартирой и в соседстве с моей квартирой.

Начали первую панихиду уже близко к 11 часам ночи. Необычный час. Переполненная до духоты церковь. Необыкновенное возбуждение осиротелых миссийских школ. Скорбь христиан. Понятно, что совершенно растрепались нервы мои, когда я в полчаса 12-го ночи вошел в свою комнату. После 4 часов дня впервые вошел. Думал ли я, выходя в 4 часа, что иду к умирающему? Полагал ли, что возвращусь лишь около полуночи, и круглым сиротой! Так-то неожиданно складывается и вся наша жизнь. Бодрствуем же, да не внидем в напасть, да не постигнет и нас внезапу час смертный.

По случаю кончины Высокопр. Николая мною сразу же были посланы телеграммы Высокопр. Митрополиту Антонию, обер-прокурору Св. Синода В. К. Саблеру, прот. Инженерного замка в С.-Петербурге Ф. Н. Выстрову, товарищу и другу почившего, и Преосв. Василию Можайскому, родственнику почившего. Телефоном непосредственно после смерти было извещено о печальном событии посольство. А во все провинциальные церковные общины посланы известительные телеграммы. До 3 часов ночи в мою квартиру входили за распоряжениями относительно похорон. И как хотелось задержать как можно дольше сих собеседников, хотя и по скорбному вопросу! Но вот в 3 часа ночи я остался совершенно один, но лучше не вспоминать некоторых минут – так они тяжелы бывают даже при воспоминаниях!

Не сидит уже Владыка. Не делает ему вспрыскиваний сестра. Лишь тихое чтение Слова Христова, на служение которому Владыка отдал всю свою святую жизнь, нарушает таинство смерти, столь очевидное у постели еще так недавно, лишь вчера, оживленно беседовавшего и составлявшего план на 10-летнюю работу.

На утро все газеты поместили заметки, посвященные Высокопреосвященному Архиепископу. Даже газеты, всегда враждебно писавшие о нем и нашей церкви, на этот раз изменили себе и печатали панегирики. Многие газеты поместили портреты почившего святителя. А затем до самого дня погребения не прекращались заметки относительно панихид, полученных телеграмм, знаков сочувствия, посетителей нашей миссии с выражением соболезнования и т. д. Составилась целая литература, которую хотелось бы привести и здесь. Но лучше на сие назначить особую статью.

Можно сказать, что 4 февраля уже вся Япония знала о смерти «Никорая». Потекли в миссию христиане города Токио, выражали свое сочувствие инославные христиане: англикане, баптисты, методисты, армия спасения, евангелики и прочие многочисленные протестантские секты. Но замечательно – ни звуком сочувствия не обмолвилась самодовольно в себе замкнувшаяся Церковь католическая, хотя и было основание отозваться: незадолго перед тем умер архиепископ католический, и от нашей Церкви было им послано сочувствие. Кто с поклоном, а кто с визитной карточкой спешили в миссию и не принявшие еще учения Христова, и не только простые граждане, но и князья, и графы, и виконты, и бароны, министры и неслужилый люд. Стали спешно съезжаться в Токио иереи. Испросили позволение прибыть наши полунищие катехизаторы. И не достало сил отказать им в этом разрешении, хотя это и вызывало миссийские расходы: ведь все просились на последние проводы своего духовного отца!

Но вот откликнулась и далекая матушка Россия. Чудную телеграмму прислал Святейший Синод: «Святейший Синод, с глубокою скорбию известясь о кончине Высокопреосвященного Николая, поручает Вашему Преосвященству вступить во временное управление делами православной духовной миссии в Японии и предать тело почившего святителя честному погребению со всяким благолепием. Молитвами преставльшегося ко Господу Архиепископа Николая да ниспошлет Господь милость Свою православным японским христианам в их тяжелой утрате. Митрополит Антоний». Такова телеграмма Святейшего Синода. Уже пославшее телеграмму учреждение заставляло к каждому слову отнестись с особым вниманием. Но тем с большею признательностью читали православные христиане сию телеграмму, что в ней нашли ответ на вопрос своего сердца. Слова «молитвами преставльшегося ко Господу Архиепископа Николая» произвели на всех неотразимое впечатление. Телеграмма эта, полученная в 12 часов дня 5 февраля, решила вопрос о лице, имеющем совершать погребение, и дала поэтому возможность с точностью назначить день погребения.

Апостол Алтая со своими сотрудниками не преминул отозваться на нашу скорбь телеграммою же: «Алтайская миссия, начальник ее, томский миссионерский комитет со мной выражают глубокое сочувствие вам с миссией. Молятся об упокоении апостола Японии Архиепископа Николая. Архиепископ Макарий». Русско-Японское общество, чрез своего председателя барона Розена, телеграфировало из С.-Петербурга на английском языке: «Русско-Японское Общество выражает глубокое сожаление по поводу печальной кончины почетного члена Архиепископа Николая. Барон Розен, президент». Телеграфировал соболезнование от имени Новгородского миссионерского комитета, от Владивостока почтой, Высокопреосвященный Архиепископ Новгородский Арсений. Но в России смерть Архиепископа Николая, видимо, глубоко тронула не одни только верхи общества. Вот, одна из благочестивых стариц, что протелеграфировала: «Завтра переведу две тысячи телеграммой на погребение Высокопреосвященного Николая. Расходуйте. Глубоко скорблю. Синельникова». Добрая Анастасия Петровна и не подозревала, что она своим великодушным порывом подтвердила, подкрепила то, что с такою силою всю свою жизнь проповедовал святитель Николай, именно: «твердую, как скала, веру, непременно выливающуюся в дела добрые». А как отрадно было, что умерший на чужбине святитель лег все-таки на клочке земли, купленной за средства доброй русской души, и похоронен в склепе и гробе, сооруженном на те же средства! Широко твое сердце, боголюбивая Матушка-Русь православная!

Разумеется, сразу отозвались и прочие русские, проживающие в Японии. Не говорю уже о посольстве в Токио, бывавшем на всех панихидах, принимавшем участие в похоронной процессии; не говорю и о консульстве в Йокогаме. Все положительно резиденты Токио и Йокогамы побывали на какой-нибудь панихиде, и все были на похоронах. Прислали свои соболезнования русские и из других городов Японии. Так, консульство Нагасаки телеграфировало: «Прошу принять выражение глубокой скорби по поводу кончины обожаемого всеми Святителя Николая. Все православные потеряли отца и заступника. Молимся за его упокоение. Выводцев». Консульство Хакодате так телеграфировало: «От имени своего и консульства, при котором наш незабвенный Архиепископ Николай полвека назад начал свое великое дело, спешу выразить вам, Владыка, чувства глубокой скорби по поводу кончины дорогого Архипастыря. Траутшольд». Агент Добровольного флота в Цуруге Н. Д. Федоров телеграфировал: «Я и остальные русские Цуруги просим принять уверение в глубоком сочувствии вашей скорби. Прошу сообщить день похорон. Федоров». Немногочисленный ряд телеграмм был заключен телеграммой из Москвы: «Братство Святителей Московских в девятый день кончины новопреставленного Архиепископа Николая соединяется с японскою Церковью в молитвах об упокоении души великого проповедника слова Божия. Скорбим об утрате, постигшей японскую Церковь и все православное христианство. Прославляем Святителя, апостольскою ревностью потрудившегося во благовестии Христовом. И молитвенно взываем ко Господу, да утвердит и расширит Он церковь Свою святую среди японского народа. Анастасий, епископ Серпуховский. Председатель Совета Павел Мансуров». Сколько утешения, опять, почерпнула и из сей телеграммы православная паства, рассеянная по разным концам Японии! И жаль, что, вероятно, страшные цены за телеграммы (по 1 р. 40 к. за слово) не дали нам больших утешений.

Тело Высокопреосвященного Архиепископа лежало в Крестовой Церкви. В субботу 4-го февраля утром и вечером после всенощного бдения, в воскресение после литургии и вечером, в понедельник 6 февраля утром и вечером здесь были совершены торжественные панихиды, всегда в переполненной церкви. Владыка лежал еще не в гробе, ибо гроб не был готов. Чудный обычай мне пришлось наблюдать в эти дни впервые за время своей службы в Японии!

Известная группа христиан, по взаимному соглашению, приходит к телу почившего с вечера и бодрствует до утра, слушая чтение Евангелия. Обычай этот есть и в обычной жизни, при погребении знакомых, и называется «чюуя». Трогательно было видеть старичков и старушек в полудремоте, но около своего Дай-Сюкёо проводящих ночь. Умилительны были матери семейств, приходившие со своими грудными ребятками и здесь же располагавшиеся с одеялами. Но мне не забыть одной ночи. Она тем сильнее поразила меня, что была почти неожиданна. Конечно, плохо спалось. Немного нападет забытье – очнешься: через стену в церкви читают св. Евангелие. И с такою горечью в который уже раз почувствуешь, что все это не сон, а горькая действительность. Так было и в эту ночь. Потянуло к Владыке. Пошел. Открываю дверь. И что же? Вокруг тела Владыки сидят по-японски девочки нашей Женской Миссийской Школы, человек 40. У всех в руках Св. Евангелия и зажженные свечи. Все с благоговением в последний раз поучаются от безмолвного Владыки словесам Христовым. Я обомлел от неожиданности. Заплакал. И возвратился домой. Да, велика и искрення была любовь Владыки к своим христианам, нежна была привязанность его к школам. И поняли это христиане. Почувствовали это своим сердцем ангельские души воспитанниц. Любовь к своему Владыке привела их на всю ночь разделить с ним безмолвие смерти! Но говорил им Владыка чрез Христово слово.

Во вторник, 7 числа, пред утренней панихидой положили тело почившего Святителя во гроб. Гроб был сделан из японского кипариса, из негниющего дерева «хиноки». Употреблен самый лучший материал. Внутри обложен ватой, обит белым шелком. Снаружи отделан белым шелком и гасами. Но доски употреблены слишком толстые, и гроб сделан и длинный, и широкий, и высокий. Поэтому только один гроб весил около 6 пудов. По освящении гроба и переложении в него тела Владыки, с малым крестным ходом, при перезвоне колоколов, гроб был перенесен в Воскресенский собор, где и поставили его посреди церкви, впереди Архиерейской кафедры. Совершили сразу же панихиду. Вечером в этот же день и днем в среду, 8 февраля, здесь же, у гроба, были совершены панихиды.

В это время любовь и усердие молодых людей создали прекрасный балдахин из зелени и цветов, который не только находился в соборе до погребения, но и после него был перенесен на кладбище и там заменил первый шатер над могилой Владыки.

Немало хлопот было с вопросом о кладбище. Первоначально христиане предполагали купить большой участок на кладбище в Зоосигае, что-то около 600 кв. саж. На этот участок было дано согласие мною ввиду того, что в будущем около могилы Святителя Божия можно бы широко развить и просветительное, и благотворительное дело. Однако постепенно на этот участок цену подняли так, что пришлось от него отказаться. Отвергнув прочие возможности, я предложил осуществить волю Владыки и похоронить его в Янаке. Но здесь не нашлось ни одного непроданного участка. Пришлось искать участок по соседству на городской земле. Нашли. Пришлось от Министра Внутренних Дел просить разрешения городу продать этот участок нам. Разрешение получено. Город участок продал. Но он еще не в черте кладбища. Опять пришлось обращаться к Министру Внутренних Дел за разрешением наш участок включить в кладбищенский. Разрешили. Только тогда можно было приступить к устройству склепа.

Участок, купленный нами в Янаке на средства A. П. Синельниковой, небольшой. Но он вполне достаточный для того, чтобы на нем построить церковь формы корабля. Размер его Р/а саж. на 7‘/г саж. Имея в виду со временем непременно устроить над могилой Владыки церковь, и склеп я устроил так, чтобы он приходился как раз на средину будущей церкви. От поверхности земли до верха склепа 5 футов. Сняв землю на такую глубину и устроив полцеркви на одном уровне с верхом склепа, мы имели бы возможность малым чем быть отделенными от Владыки и над его могилкой возжечь и неугасимую лампаду и установить неусыпаемую Псалтирь. Но это только внизу, в церкви Святителя Николая Мирликийского Чудотворца. Но мне хотелось бы построить еще церковь и вверху, ведь не покупать в этом направлении место! И эта церковь, с массой окон, с открытым куполом, расписанная картинами из жизни Христа Спасителя, была бы тем местом, где непрестанно, как бы из гроба почившего святителя, возвещалось миру спасение, дарованное чрез Крест и Гроб Христовы, но Воскресением. И сия церковь должна быть Воскресенскою. Так представлялось и представляется мне дело постройки храма на могиле Высокопреосвященного Архиепископа Николая.

Разумеется, как бы было прекрасно, если бы Владыка мог быть похоронен в созданном им соборе! Но мы живем в стране, где внутри больших городов не разрешается погребать решительно никого, и где самих Императоров погребают за городом, а попросту часто на открытом поле. Впрочем, не только нами были произведены соответствующие ходатайства, но просило о сем и Российское Императорское Посольство. Но нарушить законы не представилось удобным. А сказать правду, для Миссии это было бы, пожалуй, и опасным.

Склеп сделан из толстого гранита, на цементе. В склеп поставлен ящик, сделанный точно так же из японского кипариса, или «хиноки». Пространство между стенками склепа и ящиком засыпано углем. Для опускания гроба устроено приспособление с блоками на цепях. Все эти работы в среду 8 февраля были закончены, и погребение поэтому могло состояться без отлагательств, чего можно было опасаться по позднему началу работ. Впрочем, работали и по ночам.

Накануне погребения, в среду 8 февраля, был совершен Парастас, а за ним мною для прибывших русских панихида на славянском языке, а после сего начались панихиды, кои служились группами иереев, по просьбе прибывших из провинции христиан, и служились всю ночь. Всю ночь у гроба провели (чюуя) на этот раз катехизаторы.

9 февраля, в четверг, было совершено погребение Высокопреосвященного Николая, Архиепископа Японского.

В 5 часов утра в приделе св. Апостолов Петра и Павла совершена литургия соборно 5 иереями-японцами при диаконе-японце; пела группа катехизаторов. В 7 часов утра в Крестовой церкви совершил литургию протоиерей посольской церкви П. И. Булгаков в сослужении двух иереев-японцев (за теснотой церкви только 2), при диаконе Д. К. Львовском, при пении русских воспитанников духовной семинарии. В 7 же часов утра в соборе, в главном приделе Воскресения Христова, совершена литургия мною в сослужении начальника Корейской Духовной Миссии Архимандрита Павла и 9 иереев-японцев, при пении Миссийских школ. Непосредственно за окончанием архиерейской литургии начата была литургия в правом приделе Введения во храм Пресвятой Богородицы, совершенная также соборно 5 иереями-японцами, при одном диаконе, пели катехизаторы. Таким образом, литургии об упокоении души новопреставленного Архиепископа Николая совершались на всех четырех Престолах с 5 до 10 часов утра.

По окончании архиерейской литургии было предложено собравшимся христианам прощаться с Владыкою. Непрерывною лентою тянулись сначала школы наши, а за ними христиане-японцы, русские, иностранцы. Прощание продолжалось до начала чина отпевания, т.е. до 11 часов утра. Погода хмурилась. Нет-нет да и перепадал дождик. Но во время отпевания поднялся ветер силы тайфуна. И хотя он весьма препятствовал процессии, но дождя все же не было.

Подъезжают к Миссии кареты – это съезжаются послы, министры, знатные люди. Верхом на конях приехало несколько генералов. Миссийский двор переполнен народом, не говорю уже о соборе. Полнехонько и на прилегающих улицах. Ровно в 11 часов начался перезвон всех колоколов, непрерывно продолжавшийся 2 часа во время отпевания. Ровно в 11 часов я вышел на отпевание, имея в сослужении архимандрита о. Павла, протоиерея П. И. Булгакова и 32 японских иерея, при 5 диаконах. Епископ англиканской церкви Мак-Ким и другие представители инославных церквей стояли на правом клиросе и внизу его. Епископ английский Сесиль, к сожалению, был в отлучке, на островах Огасавара-дзима. Католики, конечно, отсутствовали.

Из знатных лиц к отпеванию лично пожаловали: посол великобританский (старшина дипломатического корпуса), посол итальянский, посол американский, представитель посла французского – драгоман посольства с другими чинами, много чинов и офицеров английского посольства. За отсутствием Российского посла H. А. Малевского-Малевича, находившегося в отпуске в России, и за болезнью поверенного в делах советника посольства A. Н. Броневского, Россию представлял первый секретарь посольства А. И. Щербацкой. Разумеется, пожаловали и все прочие чины посольства, консульства в Йокогаме, военные агенты, прикомандированные офицеры, русская колония в полном составе.

Из знатных японцев лично явились к отпеванию Министр Внутренних Дел Хара, Министр Путей Сообщения Хаяси, Министр Народного Просвещения Хасеба, товарищ Министра Иностранных Дел Исии (ныне посол в Париже), генералы Танака, Хонго, Мурата, Акияма, нагасакский губернатор Андо и др.; Премьер-министр Саиондзи, Министр Иностранных Дел Уцида, его товарищ – барон Исии, Наместник Кореи граф Терауци, барон Готоо и маркиз Сайго. Возложили венки.

Но еще большее количество знатных японцев прислало своих представителей с визитными карточками.

Венок от Российского Посольства был возложен первым из всех. Были венки и от инославных миссионеров.

Пред самым отпеванием через своего придворного прислал венок из живых цветов Почетный Президент Русско-Японского Общества, Император Принц Кан-Ин.

Но верхом почета, какое воздала Япония Владыке Архиепископу Николаю, было то, что Сам Император Японии, ныне уже почивший, Меидзи-Тенисо прислал на гроб Владыки великолепный и громадный венок из живых цветов. И прислал не секретно! В условленный час, через полчаса по начале отпевания, прибыл придворный чиновник с венком. На уготовленном месте, на ковре его встретили А. И. Щербацкой, представитель России, и я, представитель Православной Японской Общины. Приняв венок и ответив на слова передачи благодарностью, мы возложили венок к возглавию Святителя. Сам Император Японии увенчал победными цветами главу Святителя Божия! Внутри венка два иероглифа: Он-Си, т. е. Высочайший дар. И все японцы сии два иероглифа видели, читали и благоговейно пред венком склоняли свои головы!

Начав при смертных опасностях, закончил свою деятельность в Японии Владыка Николай при одобрении с высоты Трона.

Отпевание совершалось по-японски. Но некоторые ектении произносились и аллилуиами и молитвы читались мною, о. архим. Павлом и прот. П. И. Булгаковым по-славянски.

В 2 часа чин отпевания окончился. Последнее прощание священнослужителей, инославных представителей, некоторых из знатных лиц. И гробовая крышка навеки сокрыла от нас нашего дорогого Святителя.

При начавшемся трезвоне обнесли гроб вокруг собора, установили его на колесницу и, выстроив процессию по выработанному церемониалу¹, отправились до кладбища Янака. Рвет неистово хоругви наши ветер. Пришлось их нести в опущенном положении. Идут воспитанницы, воспитанники. Все в однообразных костюмах. У всех в руках пальмовые ветви – символ веры в победу дела Владыки в Японии. Многочисленные цветы. Сотни венков. Св. иконы, кресты. Иереи, диаконы в священных облачениях. Многие катехизаторы в стихарях. В полном облачении, с посохом в руках – епископ. Ордена Владыки. Все принадлежности архиерейского сана, носившиеся Владыкою. В заключение колесница с дорогим гробом, представитель России в шитом золотом придворном мундире. И лента, бесконечная лента христиан!

Нужно ли говорить, какое впечатление вся эта процессия производила на зрителей! А они во все время пути стояли шпалерами на улицах. И считать их нужно не тысячами и десятками тысяч, но непременно сотнями тысяч! Были сцены, трогательные до слез. Вот идем мимо Женского Учительского Института. Тысяча девиц выстроена вдоль дороги. Проходит процессия – благоговейное внимание. Венок Императора – глубокий поклон. Колесница с гробом – до пояса поклон. И это не одна только школа! Все школы, расположенные при пути следования процессии, и мужские, и женские, выстраивались длинной шеренгой и провожали процессию не только любопытством, но и глубоким почтительным поклоном.

Венок Императора Японии несли преподаватели семинарии, а роскошные ленты его придерживали во все время следования процессии младшие чины нашего посольства в парадных мундирах.

В З с половиной часа по полудни процессия прибыла на кладбище. Гроб поставили над могилой. Совершили последнюю литию и при пении «Вечная память» опустили гроб в могилу. Закрыли ящик кипарисовой крышкой, привинтили винтами и опять засыпали углем. Затем начали опускать на блоках же громадные плиты гранита – крышу склепа. В это время религиозная часть процессии ушла в соседнюю гостиницу, где и разоблачились все участники процессии. К вечеру могила была сделана уже совершенно, и на бывшем пустом месте насажены камелии, кипарисы, пальмы, клены и др. растения – дар отдельных лиц и организаций.

Между литургией и отпеванием христианам роздана 1000 японских обедов, так называемых бенто. За каждое бенто заплачено по 20 сен. Эти 200 иен уплачены из жертвы А. П. Синельниковой.

А для язычников на ту же жертву было заказано 2000 прекрасных хлебов, в особых коробках, с памятными надписями. Каждый хлеб с коробкой обошелся в 10 сен. Все язычники, посетители собора, в первые две недели после погребения Владыки получали себе на память по сему хлебу. А как были благодарны и растроганы, можно судить по письмам, иногда приходившим из далекой провинции! И хотя бы по одной фотографии. Ее происхождение такое. Язычник, получивший хлеб, так был растроган, что долго не решался съесть его. В конце надумал: снял с хлеба фотографию. Себе оставил одну, мне с благодарностью прислал другую. И только тогда решился съесть подаренный хлеб!

Да, много здесь можно посеять добра! И не знаешь, когда и каким путем сеется оно! Но несомненно одно, что Владыка Архиепископ Николай в своей немощи из гроба проповедовал много сильнее, чем когда-либо при своей жизни. И вся процессия среди сотен тысяч язычников была самым блестящим проповедническим собранием, какое когда-либо приходилось ему устроить.

К 6 часам вечера я возвратился в Миссию. Одиночество было бы сегодня ужасным. Но Бог послал нам из Кореи о. Архимандрита Павла, которого любил Владыка и который почитал Владыку. С родной душой я чувствовал себя куда легче.

А на улице стонал ветер. Начался дождь, и крупные капли его били в стекла.

Так совершилось погребение Высокопреосвященного Николая, Архиепископа Японского.

 Христианское чтение. 1913. No 1.

(136)