Миссионерский отдел Волгоградской епархии рассказывает о святителе Николае Японском

В этом году Миссионерский отдел Волгоградской епархии планирует провести ряд мероприятий, посвященных жизни и трудам святителя Николая, архиепископа Японского. На приходах епархии, в библиотеках города, в учебных заведениях священникам и приходским миссионерам предлагается провести беседы о жизненном пути архиепископа. В помощь настоятелям отделом на каждый приход роздана книга «Для японцев он стал японцем».

В 2020 году Русская Православная и Японская Православная Церкви отмечают 50 лет со дня прославления равноапостольного Николая (Касаткина), архиепископа Японского (1836–1912), 50-летие Японской Автономной Православной Церкви и 150 лет со дня учреждения Российской духовной миссии в Японии.

«Господь правит ладьей жизни нашей, — и затишье ли, быстрое ли течение, все это Его дело, а наше – спокойно грести, не выпуская весла…». Так писал святитель Николай Японский в своем дневнике и всей своей жизнью подтвердил эту истину.

Выдающийся русский миссионер святитель Николай Японский являет собой пример целостного, устремленного к поставленной цели человека, преодолевающего на своем пути все возникающие препятствия.

Основными принципами, на которых основывалась его миссионерская деятельность, были смиренное апостольское служение и горячее убеждение, что его работа должна стоять вне всякой связи с политикой. Он активно привлекал к делу миссии местных жителей и к проповеди евангельского учения неофитов, которые, не успев еще освоить многого, охотно и неустанно делились с другими уже полученными знаниями. Итогом его трудов стали: собор, 8 храмов, 175 церквей, 276 приходов, вырастил одного епископа, 34 иереев, 8 диаконов, 115 проповедников. Общее число православных верующих в Японии достигло 34110 человек.

Протоиерей Иоанн Восторгов, посетивший Японию, писал: «Не было человека в Японии, после императора, который пользовался бы в стране такою известностью. В столице Японии не нужно было спрашивать, где русская православная миссия, довольно было сказать одно слово «Николай», и буквально каждый рикша сразу знал, куда нужно было доставить гостя миссии. И православный храм назывался «Николай» и место миссии также «Николай», даже само православие называлось именем «Николай». Путешествуя по стране в одежде русского священника, мы всегда и всюду встречали ласковые взоры, и в словах приветствия и разговора по поводу нас мы улавливали слухом среди непонятных слов и выражений незнакомого языка одно знакомое и дорогое: «Николай»…»

(147)