Сегодня Церковь вспоминает исповеднический подвиг святителя Афанасия (Сахарова)

«А тюрьмы нам нечего бояться…»

Исповеднический подвиг святителя Афанасия (Сахарова) и его духовные наставления

28 октября 2017 г.

В этом году исполняется 55 лет со дня блаженной кончины священноисповедника Афанасия (Сахарова), епископа Ковровского. Митрополит Зиновий (Мажуга) однажды сказал о нем близко знавшим святителя людям: «Если бы вы знали, рядом с кем живёте! Бойтесь обидеть этого человека не только словом, но взглядом! Он один из великих, таких больше нет».

Детство и годы обучения

Святитель Афанасий (Сахаров)

Сергей Сахаров – таким было мирское имя епископа Афанасия. Он родился 2 июля 1887 года в селе Царёвка Тамбовской губернии. Родители его жили во Владимире: отец, Григорий Сахаров, был надворным советником в отставке; мать, Матрона Сахарова, происходила из простых крестьян. Имя мальчику родители позволили выбрать самому, разложив перед ним несколько листиков с написанными на них именами чтимых святых. Младенец потянулся к тому из них, где значилось имя преподобного Сергия Радонежского.

Отец Сергея умер, когда мальчику не исполнилось и двух лет, воспитанием занималась мать. В возрасте девяти лет он поступил в Шуйское училище. Поначалу учеба Сереже давалась тяжело, однажды он даже был оставлен на второй год, однако закончил училище юноша уже в числе способнейших учеников. Особое место среди его главных увлечений в это время заняла литература, поэзия, любимым автором был А.К. Толстой. Сам юноша пытался писать стихи.

Ещё в самом раннем возрасте Сергей полюбил церковное богослужение. Дома он часто играл «в церковь», со временем научился даже вышивать церковное облачение. На вопросы, кем он хочет стать, мальчик без колебания отвечал: «Архиереем». Однако играми всё не ограничилось. В возрасте двенадцати лет Сергей написал свой первый тропарь Шуйско-Смоленской иконе Божий Матери. Главную роль в таком глубоком нравственном воспитании ребенка, безусловно, сыграла мать будущего святителя. Будучи весьма благочестивой женщиной, она всегда имела желание, чтобы ее сын принял монашество.

Монашеский постриг

После училища последовало обучение во Владимирской семинарии, а затем Сергей поступает в Московскую духовную академию. Он окончил ее в 1912-м году, получив степень кандидата богословия. 12 октября того же года Сергей принимает монашеский постриг, получив имя в честь святого Патриарха Цареградского Афанасия. Спустя два дня последовала диаконская хиротония, а 17 октября он принял уже священнический сан. В это же время он начал преподавать в Полтавской духовной семинарии.

В 1913-м году иеромонах Афанасий вернулся в родной Владимир, где продолжил преподавать литургику и искусство проповеди уже во Владимирской семинарии, выпускником которой некогда был сам. В 1918-м году он принимал участие в работе Поместного Собора Русской Церкви, а в период с 1918 по 1920 годы был членом Владимирского епархиального управления. 20 января 1920 года Афанасия возводят в сан архимандрита с назначением наместником Владимирского Богородице-Рождественского монастыря.

Епископ Ковровский

Рукоположение архимандрита Афанасия во епископа Ковровского состоялось 17 июня 1921 года, одновременно с назначением викарием Владимирским и настоятелем Свято-Боголюбского монастыря. Время, в которое святитель занял епископскую кафедру, мало назвать трудным для Русской Церкви – оно предполагало прямое исповедничество, если человек хотел сохранить свою веру чистой. Это был период жестокого преследования православных советскими властями, глумления над мощами святых, ограбления храмов. Известно, что когда в Успенском соборе Владимира планировалось устроить массовое вскрытие мощей угодников Божиих, при входе комиссии духовенство во главе с епископом Афанасием, вопреки этому, начало служить молебен, который сразу же поддержал народ – таким образом, планы безбожников были разрушены.

Кроме того, в это самое время большие обороты набирало обновленческое движение, храмы отбирали так называемые «живоцерковцы», поддерживаемые советским руководством. Против этого церковного раскола также активно выступал епископ Афанасий, призывая свою паству не отлучаться от истинной Церкви и не переходить к обновленцам.

Однажды – это было уже после ссылки – несколько знакомых священников пригласили святителя принять участие в съезде обновленцев, проходившем во Владимире, и епископ… не отказался. Однако когда он пришел на собрание и увидел там знакомого епископа, то стал взывать к его совести, а затем обратился с обличительным словом ко всем собравшимся. Затем он сам пошел к митрополиту с покаянием, что присутствовал на подобном собрании без его благословения.

Годы ссылок и лагерей

Первый арест епископа Афанасия произошел в марте 1922 года по делу, связанному с изъятием церковных ценностей. Он был приговорен к одному году заключения, но по амнистии был освобожден раньше. Однако в том же году владыка вновь был арестован за борьбу с обновленческим движением и сослан в Усть-Сысольск.

В январе 1925 года епископ Афанасий вернулся во Владимир, однако уже в следующем, 1926-м, году ему поставили ультиматум: оставить управление епархией или покинуть город. Поскольку ни одного из этих требований он не выполнил, то был вновь арестован и отправлен в Москву. Здесь он отбывал срок на Лубянке, а также в Бутырской тюрьме. В 1927-м году по обвинению в принадлежности к некой группе архиереев, которую возглавлял митрополит Сергий (Страгородский), владыка был приговорен к трем годам Соловецких лагерей. Не без иронии владыка вспоминал, что сам митрополит Сергий заключения тогда избежал. На Соловках епископ Афанасий чудом выжил, перенеся заражение тифом. Затем он был отправлен в Туруханский край, также на три года.

18 апреля 1936 года по нелепому обвинению «в связи с Ватиканом» владыка был приговорен к пяти годам в Беломорско-Балтийских лагерях. В 1937-м году владыку без объяснений поместили на три месяца в штрафной изолятор, где каждую ночь расстреливали людей. Епископ всякий раз готовился к своей очереди, но смерть его обошла. Затем целым списком последовали другие тюрьмы и лагеря: Онежские, Каргопольские, Сибирские, Мариинские, Темниковские, Дубравлаг. Всего в них владыка провел 33 года своей жизни. Приходилось ему работать и на лесоповале, и на строительстве дорог, и плести лапти, и убирать навоз.

Фактически срок лагерного заключения епископа Афанасия закончился 9 ноября 1951 года. Однако после этого его насильно поместили в дом инвалидов в Мордовии. Условия там были не лучше, чем в тюрьме.

Удивительно, что за всё время, которое владыка провёл в заключении, он ни разу не возроптал, не озлобился и не пришёл в уныние. Каждый раз, возвращаясь с допросов после долгих избиений, первым делом он принимался благодарить Господа. Потерпеть какую-то скорбь ради Него он считал для себя честью. На свои условия епископ Афанасий никогда не жаловался, ему даже стыдно было за своё «сравнительно спокойное житие». Он считал, что людям, которые остались на свободе, в условиях борьбы с обновленцами, было гораздо тяжелее. «А тюрьмы нам нечего бояться. Здесь лучше, чем на свободе, это я не преувеличивая говорю. Здесь истинная Православная Церковь. Мы здесь как бы взяты в изолятор во время эпидемии», – писал он.

Напротив, скорбь ближних, которые переживали за него и, отрывая от себя последнее, присылали владыке какую-то провизию, заставляла его несколько жалеть о своем положении: «Мысль о страданиях за меня моих близких угнетала меня более, чем мои личные злострадания». Помощь от знакомых действительно была огромная. Своим духовным чадам святитель привил особое почитание пророка Илии, которому он молился каждый день в тюрьме, читая им самим составленный тропарь святому. Владыкам считал, что именно по молитвам пророка Илии ему удалось избежать тогда голодной смерти.

В таких условиях епископу Афанасию удалось не только не возроптать, но и сохранить своё природное чувство юмора. Когда он отбывал заключение в Уст-Сысольске, то вместе с другими архиереями ему пришлось жить в маленькой избе. Места было мало, а поскольку владыка Афанасий был самым младшим из них, то койку ему пришлось устраивать себе за печкой. Тогда он сам в шутку стал называть себя епископом Запечским.

В тюрьме владыка научился искусно делать иконы и кресты для священников. Ещё более удивительно, что в таких нереальных условиях ему удавалось совершать службу и во всём следовать Уставу. Суточный круг богослужения он проходил ежедневно по памяти. Никогда не давал себе поблажек относительно положенного поста. И при этом епископ Афанасий смог также продолжить свой труд по исправлению службы Всем Российским святым.

Даже спустя время, находясь уже на покое, он никогда не отзывался о проведенных в заключении годах со скорбью или негодованием. А в письмах он писал: «Даже и в моих нелегких условиях мне приходится только Бога благодарить за все те милости, которые Он не перестает изливать на меня грешного. Даже и здесь, при совершенно беспричинной злобе одних, я часто вижу чрезвычайно трогающее меня и много утешающее доброе отношение других. Даже и начальство, по милости Божией, в большинстве относится ко мне благожелательно. Слава Богу за все. Аминь…».

Группа «непоминающих» архиереев

Известно, что важный раскол в Русской Церкви произошел в 1927-м году, когда возглавивший ее митрополит Сергий (Страгородский) обнародовал Декларацию, согласно которой Церковь шла на сближение с советской властью. Часть архиереев в связи с этим сразу же отошла от митрополита Сергия, перестав ему подчиняться. Отдельно стояла группа архиереев, которые, не отрицая власти митрополита, тем не менее не стали поминать его имя за богослужением, считая, что он превысил свои полномочия. К числу таких «непоминающих» принадлежал и владыка Афанасий. Однако при этом он продолжал служить и призывал своих духовных чад не отходить от Церкви. Владыка писал: «Отказавшись от какого-либо участия в церковной работе под руководством митрополита Сергия, я не уклонялся от посещения храмов, где богослужение совершалось священнослужителями, признававшими митрополита Сергия».

Но когда в 1946-м году Церковь возглавил Патриарх Алексий I, епископ Афанасий сразу же признал его канонические права и призвал всех оставить «непоминание», признав нового главу. Его слово было веско и авторитетно еще и потому, что владыка был другом почившего к тому времени митрополита Казанского Кирилла, который негласно считался главой «непоминающих». Таким образом, в значительной степени благодаря усилиям владыки Афанасия в Русской Церкви удалось избежать ещё одного раскола.

Владыка на покое

Святитель Афанасий наконец был освобожден из дома инвалидов в марте 1955 года и смог вернуться домой. Вскоре он был назначен председателем комиссии по Церковному уставу, однако его взгляды на Устав расходились со взглядами других членов комиссии, поэтому владыке пришлось вернуться в Петушки. Ему было позволено служить в местном храме, но только при закрытых дверях и без архиерейского облачения – он от этого отказался.

Последние годы жизни епископ Афанасий проводил в домашней молитве, в беседе с людьми, которые приезжали к нему; также он спешил закончить некоторые свои церковные труды. Незадолго до смерти владыку наградили саном архиепископа, однако принимать его он не поехал.

Литургические труды святителя

Трудно будет найти, наверно, в нашей Церкви человека, который бы с такой же любовью и трепетом относился к церковному богослужению, как святитель Афанасий (Сахаров). «Я не созерцатель, я уставщик и буквоед», – говорил он сам о себе. В письмах епископ Афанасий признавался, что самым большим его желанием было упорядочить, дополнить и исправить церковные службы, чтобы облегчить их понимание современными богомольцами.

Безусловно, более всего мы знаем епископа Афанасия как одного из авторов службы «Всем святым, в земле Российской просиявшим». Работу над ней он начал еще в 1918-м году, когда вышел первый ее вариант. Он был назначен помощником профессора Б.А.Тураева в исправлении и доработке службы. Однако вскоре Тураев умер, и весь этот громадный труд лег на плечи святителя Афанасия. Работу над редакцией службы он не оставлял даже в лагерях. Часто вновь прибывшим заключенным представлялась необычная картина: в камере они встречали епископа, сидящего на нарах и со всех сторон обложенного книгами. К русским святым владыка имел особое благоговение, известно, что даже икона Собора всех святых, в земле Российской просиявших, была написана с благословения и по эскизу самого святителя Афанасия.

Кроме того, владыка составил службу Максимовской иконе Божией Матери, написал ряд величаний и песнопений, используемых в современном богослужении. В тюрьмах он также составил несколько молебных пений: «Об Отечестве», «О прекращении войн и мире всего мира», «О сущих в скорбях» и другие. Также перу епископа Афанасия принадлежит огромный труд «О поминовении усопших по уставу Православной Церкви», который он посвятил памяти своей матери.

Блаженная кончина и канонизация

Близость своей смерти владыка предчувствовал. За несколько дней до этого он неожиданно спросил у своей келейницы: «День? Час?» И после ее ответа произнес: «Воскресенье, восемь часов». Так и произошло. Епископ Афанасий тихо отошел ко Господу 28 октября 1962 года в восемь часов утра. Это было воскресенье. Известно, что последними словами, которые он произнес, были: «Молитва вас всех спасет!»

Отпевание проходило в Успенском соборе Владимира при огромном стечении народа. Похоронили владыку на кладбище возле Князь-Владимирского храма, где была похоронена и мать святителя, рядом с ней.

Канонизация Русской Православной Церковью исповедника и песнописца Афанасия (Сахарова), епископа Ковровского, состоялась в августе 2000 года. Он был прославлен в лике новомучеников и исповедников Российских. Мощи святителя было обретены и перенесены 29 октября того же года во Владимирский Богородице-Рождественский монастырь, в котором он некогда был настоятелем.

Цитаты и наставления
из писем святителя Афанасия (Сахарова)

О скорбях и испытаниях

Узы и всякие стеснения – это епитимия, Самим Господом наложенная. Но по великой милости Своей только за то, что я не отрекался и не отрекаюсь быть служителем Его, – Наказующий и само наказание в глазах братий представляет как некий подвиг ради Него. Буди слава Господу во веки.

***

Всякая скорбь и теснота искупают наши грехи. Здесь поскорбим – там облегчение будет.

***

Некоторая оставленность иногда попускается Господом для нашего испытания, для усиления и укрепления нашей веры.

О милосердии Божием

Суд Божий не суды людские. Если здесь выискивают все, за что можно было бы зацепиться, чтобы обвинить, – там будут (если не грешно так выразиться) выискивать все, за что можно было бы зацепиться, чтобы оправдать. И один платочек, омоченный слезами, на весах правосудия Божия перетянет все наши грехи, как было с оным разбойником.

***

О грехах надо памятовать, надо сокрушаться и скорбеть, – но не надо унывать, не надо терять надежды. Много милости у Бога, без границ Его любовь. В неизмеримом океане Божия милосердия потонут моря наших грехов.

***

Безмерная печаль опасна тем, что она ослабляет Нашу веру в Божие о нас попечение. А без этой веры и Господь нам помочь не сможет. Святые отцы говорят: Господь создал нас без нас, а спасти нас без нас Он не может.

***

У нас много грехов, но есть одно, что должно утверждать нас в надежде на спасение – это то, что при множестве грехов мы не отрицаемся от Бога.

***

О грехах надо всегда памятовать, но никогда не надо унывать. Много у нас грехов, но милость Божия безмерна.

О Церкви и богослужении

Корабль Иисусов не захлестнут никакие волны. Только надо быть на этом корабле, надо держаться его. “Вне церкви нет спасения. Кому Церковь не мать, тому Бог не отец”, – говорили святые отцы.

***

Не может не исполниться соборная молитва Церкви. Это в будущей жизни. Но и в сей какое утешение всегда быть в дому Господнем, услаждаться красотою церковною, умиляться нашими дивными песнопениями.

***

И какое великое утешение – вера наша! Мы в бедах не унываем и в скорбях благодушествуем. Разлученные телесно, утешаемся общением духовным, молитвенным. Не теряем надежды встретиться здесь, но если бы сего не случилось, уповаем, что за скорбь земной разлуки Господь утешит нас радостию вечного общения в Его горних обителях… Сие буди… буди…

***

Восторгаюсь нашими дивными церковными песнопениями. Как обидно, что в прежнее время так мало было сделано для популяризации нашего богослужения, когда это легко было сделать, и как мало им интересовались. А ведь даже просто со стороны литературной, словесной – оно заслуживает всякого внимания. Какая глубина мыслей, какое богатство содержания, какая красота изложения, какие потрясающие сопоставления и антитезы, какие оригинальные выражения, какое дерзновение, если не сказать иногда – дерзость.

Духовные наставления

Христианину можно и должно иметь «суждение», не допуская его перейти в «осуждение». Святые отцы все советуют делать с рассуждением.

***

Лучше малое со смирением и за послушание, чем многое самочинно и с самоуслаждением.

***

Относительно келии: хорошо уединение, но мир и любовь с окружающими дороже всего. Посему не огорчайся и все со смирением потерпи Господа ради. Наипаче храни клеть сердца своего. Никогда не унывай, не падай духом, ни на кого не обижайся. Верь и надейся, что Господь к лучшему все устроит.

***

Нам не должно высчитывать, когда придет день Господень. Нам должно вести себя всегда так, чтобы всякий день, всякий час, всякую минуту быть готовыми услышать: “Се Жених грядет. Исходите в Сретение Ему”.

***

О ненужном никому и бесполезном нашем существовании, я думаю, нам и думать не следует. Если Господь дал нам жизнь, поставил нас в известные условия и жизнь нашу не прерывает, значит, жизнь наша для кого-то и для чего-то нужна. В мире вообще ничего нет бесполезного, ненужного, бессмысленного. Все имеет свой смысл, значение и назначение. Это даже о неодушевленной природе, тем паче о жизни разумных существ.

***

Истинная ревность о вере не может соединяться со злобой. Где злоба – там нет Христа, там внушение темной силы. Христианская ревность – с любовию, со скорбию, может быть, и со гневом, но без греха (гневаясь – не согрешайте).

***

Подвиг служения другим во имя Христа выше всякого иного подвига, ибо соделанное для братии Господь приемлет как соделанное Ему Самому.

(302)