Смерть и жизнь Марии Египетской: о чём вы не задумывались, слушая житие

Похоть — это зверёк, которого чем больше кормишь, тем больше он просит есть. Так говорили древние. И она это прекрасно знала. Совсем юной попробовав на вкус запретный напиток блуда, она продолжала пить его каждый день — и не могла остановиться.

В городе многие уже знали её — ещё бы, красивая и молодая, она, кажется, забыла, что такое женская недоступность и нормы приличия. Причём деньги ей были не нужны, не за ними она гналась, и вот это было страшно — и для матерей, у которых подрастали сыновья, и для жён, у которых мужья зачарованно оборачивались, стоило ей пройти мимо них. Молодая и красивая, она каждый день пыталась заглушить огонь, бушующий в её теле, и для беспощадного пламени греха нужны были новые дрова — всё больше и больше. А сгоревшие головешки? Они сделали своё дело и больше не нужны.

Воззрел я на красоту сада, и прельстился умом; оттого лежу наг и стыжуся (Великий канон, песнь 2)

«Женщина в одежде блудницы, с лукавым сердцем, неугомонная и дерзкая, и дома ей не сидится: то она на улице, то на площадях, за каждым углом подстерегает» — царь Соломон ещё за полторы тысячи лет до этого описывал подобных ей, и предостерегал прямо о том, чем кончается общение с такими: «И тотчас пошёл он за нею, как бык идёт на убой, как олень ступает в ловушку, где стрела пронзит ему печень; как птица летит в силок, не зная, что поплатится жизнью… Многие пали её жертвой, немало людей она погубила. Её дом — это путь в Шеол, дорога к обителям смерти».

Наивные юнцы видели в ней потенциальную супругу, чужие мужья — средство для удовлетворения страсти, их жёны называли её исчадием ада, а старые торговки на рынке то смеялись над ней, то плевали в её сторону… А ещё был Бог. И Он смотрел на неё иначе.

Согрешил я, Спаситель, но знаю, что Ты человеколюбив, наказуешь с состраданием и милуешь с пламенною любовию, взираешь на плачущаго и поспешаешь, как Отец, воззвать сына блуднаго (Великий канон, песнь 1)

Есть такая история у аввы Дорофея, как двух прекрасных малышек продали в рабство, и одна попала в монастырь, а другая — в публичный дом. И каждую воспитывали соответственно призванию этих учреждений. И когда девочки подросли, когда стали девушками, эти бывшие нежные подружки, сошедшиеся в детстве на галере для пленников, оказались по разные стороны баррикад, вели себя совершенно по-разному, и хотя они жили в одном городе и были одного возраста, молодую блудницу по понятным причинам большая часть общества презирала и ненавидела, а юную послушницу — обожала.

Но Господь видит в каждом человеке того самого ребёнка, который когда-то с любовью смотрел на Небо, жалел сорванный цветочек и перед сном неумело крестился. Он смотрит в сердце каждого грешника, и ждёт возвращения блудного сына, смотрит на пыльную дорогу: вот-вот из-за поворота покажется сгорбившаяся фигурка. Бог «не переломит надломленного тростника и фитиля гаснущего не загасит». И в случае с Марией Он дождался.

Помилуй, Господи, помилуй меня, взываю к Тебе, когда придешь со ангелами своими воздать всем по достоинству дел их (Великий канон, песнь 3)

Здесь, кстати, на полотне истории появляется новая великая фигура. Пресвятая Богородица.

Мы не знаем, но может быть, перед Её иконой было пролито множество слёз, прежде чем в сознании Марии произошёл коренной переворот. Девочка в двенадцать лет сбежала из небольшого селения в мегаполис — но дома остались её близкие. Те, кто крестил её, кто научил складывать правильно пальцы правой руки, кто вообще воспитал маленькую Машу в вере — ведь она прекрасно знала, как мы увидим потом, Кто такой Христос, и кто такая Пречистая Дева, она по детской привычке хотела вместе с паломниками приложиться к святыне — Животворящему Кресту… Мы можем предположить, что до подросткового бунта Мария худо-бедно воспитывалась в вере — а значит почти наверняка были те, кто молились со слезами за сбежавшую дочку или внучку, просили Пресвятую Богородицу помочь Своей опустившейся на дно тёзке.

Говорят, искренние молитвы как некий комок отчаяния и надежды повисают между землёй и Небом, и продолжают кричать к Богу, просить о помощи. В момент, когда свободная воля человека даёт возможность Господу вмешаться, эти молитвы как бы детонируют, и взрыв их совершает чудо. Марии было уже двадцать девять лет, когда Бог властной рукой не дал ей пройти в храм вместе со всеми — и вдруг сердце её защемило, и она разом всё поняла, разом взяла на себя смелость честно признаться: я грешила все эти годы, хоть и боялась сказать об этом самой себе, хоть и заглушала чувство катастрофы все эти семнадцать лет.

От юности, о Спаситель, заповеди Твои преступил; вся жизнь прошла небрежно в страстях и унынии; посему взываю к Тебе, Спасителю: хотя при конце, спаси меня (Великий канон, песнь 1)

Конечно, человек всегда находит то, чего ищет, к чему стремится его сердце. Тогда, в огромной Александрии, юная Маша, сбежавшая из-под родительской опеки, нашла себе тех, кто научил её блуду — маленького совсем ещё человека. Может, кто-то отказался, посовестился, а кто-то наверняка начал увещевать: вернись, мол, домой, бедняжка. Мария всё-таки нашла то, что искала. Но горе тому человеку, через которого приходит соблазн.

Апологетам добрачных связей, защитникам теорий «надо пожить, проверить совместимость», стоит помнить эту древнюю историю. Вполне вероятно, как обычно бывает в таких случаях, Маша сначала влюбилась со всем жаром юного девического сердца, и влюбившись, во всех смыслах растворилась в своём избраннике, а потом, когда тот неожиданно для неё наигрался, отбросил девочку от себя, как ненужного котёнка… Вот тогда-то и ломаются души, тогда-то и появляются на свет блудницы, тогда-то и пускаются вчера ещё чистые девочки во все тяжкие.

Пал, как Давид, блудно и осквернился; но омой и меня, о Спаситель, слезами (Великий канон, песнь 2)

Но вот — преображение. Горячая молитва-вопль Пресвятой Богородице, тихий, но уверенный ответ: иди за Иордан, там спасёшься. Заметим дальше: Мария ушла в пустыню, но не сразу. В храме Иоанна Крестителя она причастилась Святых Тайн. Вот он — великий и важный пример для нас. Святая причащается до подвига покаяния — не держа, заметьте, трёхдневный пост и скорее всего не читая положенных канонов. Здесь всё непривычно, всё соответствует необычности ситуации — но суть одна: без Тела и Крови Христа нам не спастись. «Я буду каяться в пустыне годами, потом очищусь, и потом приду причащаться» — нет, так не думала Мария. Ей нужны были силы для этого покаяния, нужна была крепкая рука Христа, нужны были Его Дары, обжигающие грех и очищающие сердце — и она причастилась без сомнений.

Мы с вами тоже не должны ждать конца Великого поста, чтобы на Пасху принять Святое причастие — нет, Церковь на каждых выходных устраивает евхаристический пир, и зовёт всех принять в нём участие. Среди недели мы тоже можем соединиться со Спасителем в таинстве причащения, но вот приходим ли, готовимся ли, чувствуем ли в этом нужду? «Грешен я, грешен, какое мне Причастие», — лукаво оправдываем себя мы… Пусть образ Марии, ещё вчера блудившей, а сегодня покаявшейся, будет судить наше нежелание встречи со Христом, лицемерно прикрывающееся «недостоинством».

Тело Твое и Кровь распинаемый за всех Ты положил, Слове: Тело, да меня обновишь; и Кровь да омоешь меня; дух же Ты предал, чтобы меня привести, Христе, к Твоему Родителю (Великий канон, песнь 4)

Совсем скоро в наших храмах будет удивительная служба, которую в народе называют «Мариино стояние». Совершается она на пятой неделе Великого поста, в среду вечером либо в четверг рано утром (второе более правильно). Наверное, ввиду своей особой понятности (священник с амвона читает житие святой, все слова можно разобрать), это богослужение всегда трогает сердца верующих. А может, в образе Марии каждый из нас подспудно видит собственную душу? Это хорошо, если так. Главное — решиться перейти за Иордан.

Кроме громкого чтения истории Марии Египетской, которое словно погружает нас в некое иное бытие: в древность, в пустыню, в монастырь к Зосиме, в лицезрение таинственной женщины, ходящей по водам и смиренно припадающей к ногам священника; кроме этой истории, нас ждёт ещё одна особенность: чтение Великого канона Андрея Критского — всего целиком.

Мария почти полвека каялась в пустыне — и не было у неё возможности ходить в храм, причащаться, слушать проповеди, изучать Евангелие… И что же, быть может, она говорила: «Бог у меня в душе», и ей хватало общения с Ним без Церкви? Какое там! Монах Зосима ужасно поразился прекрасному знанию Писания — когда и где пустынница научилась вставлять в свою речь цитаты из псалмов и Нового завета? Как сообщила сама Мария, это Господь таинственно научил её всему. А что касается Литургии, то святой Николай Кавасила пишет о пустынниках, желающих, но не могущих причаститься: «Таковых Сам Христос освящал невидимо Своим освящением».

Тело нечисто, дух осквернился, весь острупился, но, как Врач, Христе, оба уврачуй покаянием моим, омой, очисти, яви, мой Спаситель, чистым белее снега (Великий канон, песнь 4)

Итак, если жившая вдалеке от всех храмов и не могущая туда попасть Мария поучалась в законе Господнем, освящалась таинственно на Литургии, знала богослужебные тексты, то можем ли мы пренебрегать церковной жизнью? Нет и нет. А если не пренебрегаем, то обязательно полюбим святого Андрея Критского — потому что множество прекрасных песнопений и канонов, звучащих до сих пор в церквях — его рук дело. До семи лет он был немым, а потом однажды после Причастия вдруг заговорил — и сразу принялся изучать Писание и богословие. Впоследствии Андрей станет одним из великих гимнотворцев, придумает само понятие канона (та самая молитва, где девять песней, помните?), напишет множество духовных произведений.

Одно из них — Великий канон. Это длинная и трогательная покаянная молитва, после которой мы поймём — каждый наш грех вписан в тайную историю мира, каждое преступление против Бога меняет эту планету к худшему, добавляет чёрных красок на полотно истории. Всё человечество грешит, начиная с Адама. И вот на Великом каноне мы молимся, плачем, каемся, кладём поклоны уже не только от себя и за себя лично, а в то же время как бы от лица всего мира, вместе со всей Церковью.

Откуда начну оплакивать окаянной моей жизни деяния? Какое начало положу, Христе, нынешнему рыданию? Но, как милосердный, даруй мне прегрешений оставление (Великий канон, песнь 1)

Приходите на эту службу — здесь Андрей встретится с Марией, здесь свою историю расскажет великий монах Зосима, здесь знойный воздух древней пустыни вдруг повеет на нас — замёрзших без Бога жителей каменных джунглей двадцать первого века.

Источник: Доступно о вере

(230)