Митрополит Волгоградский и Камышинский Феодор: «Волгоград не может не вдохновлять»

Каждого из нас призывает Бог, так мы становимся Его чадами. В какой-то период своей жизни я почувствовал этот призыв. И стоит признаться: не сразу я смог на него отозваться всей душой и всем сердцем. Какое-то время у меня ушло на то, чтобы сжиться с этой новой реальностью. Сделать её частью своего опыта. Одна из примет нашего времени — поспешность. Мы часто говорим, не дослушав собеседника до конца, говорим от ума, а не от сердца. Когда же с тобой говорит Бог, то ответ ты даёшь всей своей жизнью, своим опытом. И тут уже вспоминаются другие слова Христа: «Никто, возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, не благонадёжен для Царствия Божия» (Лк. 9, 62).

Кажется, что выбор монашеского пути сродни безумию — он слишком радикален. Но давайте взглянем на всё под другим углом. К примеру, молодые люди оставляют круг своего общения и создают семью с одним-единственным человеком и хранят ему верность до конца. Их жизнь меняется радикально. Здесь то же самое. Основа этого выбора — любовь. В моем сердце любовь зажёг Сам Господь, и для меня было естественным выбором соединить с Ним свою жизнь.

Другой вопрос, как хранить ему верность своей души. Чтобы не огорчать своего Небесного Отца. На этом пути человеку помогают посланники Божии. Те люди, без которых мы не были бы самими собой. От общения с такими людьми меняются наши взгляды, обтачиваются острые углы характера. Через них мы получаем ответы от Бога.
На моём жизненном пути такими людьми были мои домашние и мой духовный отец — владыка Михей.

Моя мама, Маргарита Николаевна, — глубоко верующий человек. Основы и задатки веры я получил от неё. И, пожалуй, ещё от своей тёти, у которой проводил летние каникулы. Видел у неё иконы, слышал, как по утрам она читала Библию и Евангелие. Наверное, её личный пример молитвы (я знаю, что она молилась за меня) отразился и на моем жизненном выборе впоследствии.

В студенческие годы я ходил в храм. Как и многие, просил себе оценки на экзаменах. И свой студенческий путь прошёл вместе со Святителем Николаем.
Я молился как мог и получал ответы на свои молитвы. В это время духовный мир стал частью моего опыта. Теперь, спустя годы, я могу сказать, что очень важно постоянно думать о Боге и стараться чаще себе задавать вопрос: как бы хотел Бог, чтобы ты поступил? Не себя ставить критерием оценки в какой-то ситуации и выбора «я хочу так» или «мне так не нравится», а спрашивать: «Господи, это правильно или неправильно?»

Поминайте наставников ваших

Одним из самых значимых людей моей жизни стал владыка Михей (Хархаров). Господь судил ему очень непростую жизнь, полную испытаний и лишений. Нужно начать с того, что Святейший Патриарх Алексий II посвятил его в архиереи аж в 72 года! В то время как в 75 епископы обычно пишут прошение на покой. Это было 17 декабря 1993 года, спустя несколько лет после интронизации Святейшего. Они были давно знакомы, Патриарх Алексий II прекрасно знал духовную семью владыки Михея.

Он знал также, что ещё в 60-е годы должно было состояться архиерейство владыки Михея, но тогда его «зарубили». Будучи наместником Жировицкого монастыря, он взял под своё крыло ссыльного архиепископа Ермогена (Голубева), которого советская власть поместила в этот монастырь. Ему запрещали служить архиерейским чином, проповедовать, принимать гостей. А если кто-то к нему приходил, то наместник монастыря должен был подавать списки уполномоченному.

Архимандрит Михей не мог и не стал этого делать. За непослушание советской власти и за то, что сохранил Жировицкий монастырь (его несколько раз хотели закрыть), он получил чёрный билет. И не только не стал архиереем, но и был удалён из монастыря.

Если бы не давние отношения с личным секретарём Патриарха Даниилом Андреевичем Остаповым, неизвестно, куда бы попал архимандрит Михей. Тот сказал: «У тебя есть друг в Ярославле — митрополит Иоанн (Вендланд), поезжай к нему, он всё устроит». В 1969 году он был освобождён от должности наместника Жировицкого монастыря и переведён в клир Ярославской епархии настоятелем прихода в честь Усекновения Главы Иоанна Предтечи в селе Бабурино. Так начался новый этап служения будущего владыки теперь на Ярославщине — на самом дальнем приходе.

Когда владыка Михей, будучи архимандритом, служил в Тутаеве (бывший Романов-Борисоглебск) в прекрасном Воскресенском соборе, где находится огромная икона Спаса, случился один эпизод, характерный для того времени. Являясь настоятелем собора, отец Михей вёл активную работу с клиром, прихожанами и паломниками. Они приезжали из разных городов, прослышав, что там служит особенный батюшка. Кроме того, он вёл насыщенную духовную жизнь, окормлял многих людей как духовник, постоянно беседовал со страждущими, помогал многим монастырям и приходам материально.

К нему стекалась материальная помощь, люди жертвовали кровати, матрасы, элементарные бытовые вещи, которые в те годы были дефицитом. И всё это владыка Михей умело распределял по храмам и монастырям России. Не выдержав столь активной деятельности настоятеля, уполномоченный по делам религии написал гневное требование: «Убирайте оттуда Михея, потому что нам Спаса здесь хватает, а тут ещё Михей у вас проповедует!»

После этого он был направлен в кафедральный Феодоровский собор Ярославля сначала рядовым штатным священником, потом и настоятелем. После нескольких лет настоятельства в 1988 году его направили в деревенский храм во имя апостолов Петра и Павла в Ярославской области. Он отнёсся к этому со смирением.

Даже сейчас, спустя много лет, я встречаюсь с разными людьми, с которыми так или иначе нас связывает имя владыки Михея. Кто-то у него крестился, кто-то венчался, а кто-то помнит свою первую исповедь у него. И многие свой первый духовный опыт получили там, в деревне Телищево, в храме Петра и Павла. И это тоже было промыслительно. Оттуда уже Господь воззвал его на архиерейское предстояние.

Грядущего ко мне не изжену вон

Теперь немного подробнее о том, как я познакомился с владыкой Михеем. В то время я учился в духовном училище Ярославля. И мы все очень любили и уважали владыку Михея. Мы почитали его как старца, прозорливого, молитвенника, к которому ездили люди со всех концов. Когда я окончил духовную школу, встал вопрос о духовнике. Я принял монашество и мой прежний духовник, белый священник, сказал: «Всё, ищи себе монаха, потому что там свои искушения, свои проблемы».

Я открыл своё смущение одной игуменье, и она мне сказала: «Что ты думаешь, иди к владыке Михею» — «Кто я, и кто он…» — ответил я. Он был архиепископ Ярославский и Ростовский, а я вчерашний студент духовного училища. Тогда игуменья сказала мне простые слова: «А ты попроси».
Мы пришли к нему, взяли благословение. Я к нему в ножки: «Владыка, будьте моим духовным отцом». Он мне в ответ: «Нет, нет, нет, там есть отец Борис, иди к нему» — «Прошу Вас, прошу Вас…» — вцепился я ему в ноги.

После того, как попросил его три раза, подумал: «Ну всё, неприлично больше человека мучить». Что-то внутри провалилось: всё кончено. Уже собираюсь вставать, как вдруг владыка обращается ко мне со словами: «Ладно, Грядущего ко мне не изжену вон». Всё! У меня ликование и Пасха в душе. Вот так начался новый этап моей жизни.

Учитель он был особенный. Он не назидал словом и никогда не ставил себя выше других. В его жизни и воспитании на первом месте было понятие «семья». Он принял меня к себе, и отношения у нас были как у равных её членов. Говорю ему: «Владыка, а почему Вы нас ничему не учите? Мне хочется от Вас живое слово услышать». В его пристальном взгляде читалось: «Если ты хочешь, живи, как я. А если ты не хочешь, то к чему пустые слова…»

Начало пути

Когда прошло время, я получил благословение от архиепископа Ярославского и Ростовского Кирилла в Адриано-Пошехонский Успенский монастырь. Богатые лесом и сыром — эти края в своё время воспевал Островский. Нужно заметить, что монастырь был заброшенным. Только освободили здания от жителей, остался один домик, в котором находился женский монастырь. Моя задача была перевести его в мужской.

Монахинь перевезли в Казанский Данииловский монастырь, что на Горушке, и они этому были очень рады. В Адриано-Пошехонской обители им было тяжело и духовно, и физически. Извечные проблемы с водой, канализацией, отоплением…
Ко всему прочему суровые местные жители, занимающиеся вырубкой леса, досаждали монахиням не только техникой, но и своим грубым отношением к ним. Для хрупких монахинь это было большим испытанием. Когда мы приехали их сменить, обитель была уже немного обжита — женские руки сделали своё дело.

Я приехал не один, нас была целая команда. К тому же было ещё и своё хозяйство: коровы, козы, куры, гуси. Всем этим надо было тоже заниматься (а это пострашнее отсутствия канализации и водопровода). К счастью, к нам пришёл человек, который каждый день вставал в четыре утра, шёл мыть, поить, кормить скотину — очень добросовестно выполнял своё послушание.

Но однажды к нам в монастырь забежала рысь, и все очень перепугались. Я тогда лежал с воспалением лёгких в больнице, а мне звонят и говорят: «Алексей отказывается доить коров». Я его каким-то образом уговорил, сказал, что мы за него молимся, ничего не случится. Дерзнул на такую смелость от безысходности. Послушник поверил в силу нашей соборной монастырской молитвы. И, слава Богу, всё обошлось благополучно, все живы остались.

Пробыл я там не долго, меньше года. Потом меня перевели в Ярославль, в храм Богоявления. Изумительной архитектуры храм, из красного кирпича, с прекрасным поясом из поливных изразцов. Там же мне дали послушание медицинского отдела, социального и отдела по благотворительности.

Позже получаю задание на Кирилло-Афанасьевский монастырь в тех же краях. Монастырь был тогда ещё приписан к Ярославской семинарии, но владыка хотел, чтобы там начала пульсировать монашеская жизнь.

Но всё повторилось вновь. С отоплением проблема, водопровода нет… Чтобы полы помыть, надо идти к соседям, воду после мытья надо искать куда вылить. В храмах монастыря и его помещениях долгое время располагалось предприятие по изготовлению мебели. Когда съезжали прежние обитатели, они по традиции всё разрушили. Такой уж был «порядок» передачи имущества Церкви при советской власти.

Но мне опять повезло, со мной были несколько человек, и они многое сделали. Был храм, велась литургическая жизнь — центр жизни церковной и монастырской.
Это тоже особый период, и я очень благодарю Бога, что этот монастырь продолжает развиваться и сегодня. Сейчас он стал настоящим украшением центральной исторической части города. Там икона Спаса Нерукотворного. Это тот самый образ, с которым ходили Минин и Пожарский в 1613 году в Ярославле, собирали народное ополчение.

Древняя кафедра

И именно из этого монастыря Господь призвал меня на архиерейское служение в Переславль. Епископом Переславским и Угличским я пробыл три года. Это был совершенно новый поворот моей жизни. В предыдущих местах я начинал не сначала, а входил в чей-то труд, а здесь жизнь епархии пришлось начинать с нуля.

Надо было все отделы организовать: миссионерский, молодежный и социальный и канцелярию. В такие моменты особенно чувствуется Десница Господня. Господь ведет, помогает, как-то устраивает. Главное — меньше своего «я», своего желания, стараться прислушиваться к своему сердцу, через которое Господь часто вещает Свою волю.

Но как быть с тем прошлым, которое приходится оставить, следуя за Божиим промыслом? Нельзя оборачиваться назад. Вышел на дорогу, есть направление движения — двигайся. Когда обернешься, не только каменеет тело как у жены Лота, но и сердце перестает быть духовно-восприимчивым. С человеком случается раздвоение личности, как будто он пытается одновременно сидеть на двух стульях. Внутри у него происходит личностный конфликт. Порой он достигает таких критических состояний, что человек попадает в определенные лечебницы.

В чем целостность личности? Если я нахожусь здесь, то я не могу находиться одновременно в другом помещении. Так же и душой, и сердцем я должен полностью отдаваться тому делу, которым занимаюсь. В духовной жизни это особенно важно. Этому тоже нужно учиться. Для меня сложнее было уйти из Ярославля, чем из Переславля в Волгоград. Тем не менее я стараюсь смотреть только вперед. Когда оборачиваешься, можно и споткнуться, не туда пойти, упасть.

В город героев

Если говорить об отличиях Переславля от Волгограда, то это в первую очередь размеры — город 120 километров вдоль Волги. Один только проспект 80 километров. Меня приятно удивила активность священников на приходах, их взаимодействие с местными структурами власти. А еще глубокая историческая связь с Переславлем, с нашей духовной семьей владыки Михея — с митрополитом Гурием (Егоровым), митрополитом Иоанном (Вендландом)… Митрополит Герман был иподьяконом у митрополита Гурия. И стоял у него «на посохе», а митрополит Гурий в 1953 году был Сталинградским. Тогда была большая епархия Саратовская и Сталинградская.

Я через владыку Михея к этой семье принадлежу. Владыка Герман приезжал к владыке Михею в гости, так что мы с ними знакомы. Когда я приехал в Волгоград, у меня уже был духовный набор: посох сохранился от митрополита Гурия, белый клобук — от митрополита Иоанна, панагия — от архиепископа Михея.

Волгоград тесно связан с именем Александра Невского. Здесь когда-то была ставка хана — столица Сарай-Берке, куда он приезжал настраивать отношения, просить ярлыки и свободу для своих земель. Здесь при его участии была основана Сарайская епархия. Сюда же ездил мой святой, имя которого я ношу, — Феодор, Ярославский князь. Духовные нити, связи, строящийся храм Александра Невского, который уже сейчас называют сердцем Волгограда… Разве всё это не может не вдохновлять меня на новое служение Господу?!

Журнал Волгоградской епархии «Царицын Православный» № 1

(861)